Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Стэн выиграл у Джоковича, лиссабонский дождь, заставший меня на балконе, оказался сладким на вкус, и я с чистой совестью нырнула под мягкое одеяло. Меня ждал неизведанный город и новая жизнь. Засыпая, я чувствовала, как губы расплываются в мягкой улыбке. «Спасибо, что вернули мне книгу. Спасибо за это вечернее невинное приключение…»

Во время утренней пробежки я осознала, насколько была права. У отеля оказалось превосходное месторасположение — ровно два шага до парка Eduardo VІІ, где я, собственно, и бегала. Двадцать шесть гектаров земли и простора, переименованных в честь британского Эдуарда VII, который завернул в Португалию в 1902 году, дабы поспособствовать укреплению отношений между двумя державами. Я не была знакома с господином Эдуардом, но очень ему симпатизировала, так как он оставил после себя совершенно замечательный след. Парк плавно переходил в Avenue de Liberdad — километровую центральную улицу, сконструированную по аналогу с парижскими Champs Elysee. При всей моей фанатичной любви к французской столице лиссабонские «Елисейские Поля» мне нравились больше. Они пахли свободой и не имели ничего общего с вечной толпой и временами назойливой арабской прослойкой Франции. Вымощенный мелкой мозаикой променад, роскошные кроны деревьев, таранящих синее небо уходящими в бесконечность верхушками, элегантные витрины «Gucci», «Hermes» и «Zegna» — каждая мелочь, каждая деталь отдавали безупречным вкусом и прекрасно вписывающимся в атмосферу минимализмом. Город влюблял, завораживал. Он не осознавал своей красоты, как самоуверенный Париж, который всем своим видом дает понять, что да, я такой, я — шик, я — лоск и сплошное обаяние, и я знаю, что ты меня любишь. Он не кичился своим имперским прошлым, как аристократичная Вена, которая сияет и под настроение заигрывает с тобой своим жемчужным блеском. Он не гордился свободой действий, как развратный Амстердам, который предлагает секс и наркотики на любой вкус и цвет. Лиссабон застенчив и скромен. Он позволяет рассматривать себя со всех сторон, потому что у него нет другого выхода. Потому что он существует. Потому что солнце пригревает его нежно-красные черепичные крыши своими лучами, и никуда от этого солнца не деться. Потому что он — часть мира, но каким-то чудесным образом впитал в себя все самое лучшее: свободу, достоинство, скромность и уникальную красоту. Красоту не в классическом ее представлении — красоту с изюминкой и доступную далеко не всем. Этот город пропитан запахом стирального порошка, свежестью океанических ветров и колоссальной добротой своих жителей. Он бывает разным, естественным и таким настоящим, словно сильная личность, словно человек, знающий свои недостатки и шрамы, но не скрывающий их. Построенный на семи холмах, как и Рим, Лиссабон старше и опытнее. Самый старый город в Западной Европе, обогнавший по возрасту Париж и Лондон. Он сильный, но его не хочется ранить или чем-то обидеть. Я прониклась к нему такой нежностью, что даже когда торговец наркотиками предложил мне сверточек хэша в темноватом переулке, я растрогалась и ответила:

— Простите, я бы с радостью, но мне очень плохо после этой штуки.

— Ничего страшного, — отнесся с пониманием португалец, — я продам это кому-нибудь другому. Вам нравится в Лиссабоне?

О да! Мне нравится в Лиссабоне! Нравится, что он заставляет забыть о Берлине и Гамбурге, об отношениях и загнанной в угол любви, о прошлом и будущем. Только здесь и сейчас. Национальный музей искусства, бесподобный порт и семнадцатикилометровый мост Васка да Гама — самый длинный в Европе. Только здесь и сейчас ветер бросает в глаза мои длинные волосы, а пурпурная клубника и насыщенно зеленая мята тают на языке после глотка прохладной сангрии в районе Caixo. Корабли вальяжно расходятся в разные стороны, боясь потревожить речку Тежу, которая может впоследствии пожаловаться влиятельному товарищу океану. Говорят, что с этим парнем шутки плохи. Достаточно одного взгляда, чтобы понять его могущество, когда он находится не в лучшем расположении духа. Он готов убить, поглотить и разорвать на части, потому что ему нет никакого дела до наших плачевных молитв и смешных религиозных убеждений.

Добравшись до Baixo Alto, я избавилась от карты. В старом городе хотелось заблудиться: просто взять и навсегда затеряться в его пестрых гирляндах, антикварных лавках Антонио и Паоло и разноцветных затертых домишках. Как же вкусно пахнет свежевыстиранное белье, которое развевается благодаря ветру, как флаги всех известных и неизвестных стран! Как будоражит запах дорады, сибасса, чеснока и лимона! Я сбилась с курса настолько, что случайно добрела до музея марионеток, который казался краем города и цивилизации. Сотни кукол корчили мне рожицы, шевелили руками и напоминали о «Синдроме Петрушки» Дины Рубиной. Их общество меня вполне удовлетворяло, но день близился к закату и лимит времени еще никто не отменял.