Марк Хэддон - Крушение пирса

— Ого! Гуляем вовсю!

Она поставила свой бокал.

— Но прежде…

— Продолжай. — На лице у него снова появилось напряженное выражение.

— Банни Уоллис… — Ли сделала эффектную паузу. — Скажи, ты на мне женишься?

Он молчал, но глаз с нее не сводил.

— Мне что, нужно повторить свой вопрос?

— Да, — сказал Банни. — Мне действительно нужно, чтобы ты свой вопрос повторила.

— Ты на мне женишься? — Она выждала немного и сказала: — Знаешь, в третий раз ты меня повторять не заставишь, я тогда попросту аннулирую это предложение.

— Но почему? — вырвалось у Банни. — Почему ты захотела выйти за меня замуж?

— Потому что я тебя люблю.

— Это просто невероятно! Это вообще самый невероятный день в моей жизни!

— И что это означает? «Да» или «нет»?

Он глубоко вздохнул.

— Ну конечно, «да».

— Вот и хорошо. — Ли наклонилась к нему, поцеловала его в губы, затем снова уселась и в третий раз наполнила его бокал. — Тогда за нас.

— За нас! — Он чокнулся с ней и выпил. Глаза его были полны слез, готовых вот-вот пролиться. — Я никогда не был так счастлив, — сказал он. — Никогда.

Ли встала.

— Мне кажется, сейчас самое время для паточного пудинга.

Когда она вернулась из кухни, Банни лежал с закрытыми глазами. Она поставила формочки с пудингом на стол, погладила Банни по руке и ласково окликнула.

— Я просто… — Он тут же очнулся и потряс головой, точно пес, вылезший из пруда. — Ох, мне так неудобно перед тобой! Ты попросила меня на тебе жениться, а я взял и уснул.

— Ты просто устал, только и всего. — Она подала ему пудинг.

Он щурился, потому что глаза у него сами собой закрывались, потом снова начинал таращиться, явно пытаясь сосредоточиться. Он набрал полную ложку пудинга с драченой, поднес ко рту, но потом, словно передумав, снова сунул ее в формочку и сказал:

— Ты не могла бы?.. — Он протянул ей пудинг, но, убирая руку, случайно задел ложку, и она вместе с пудингом упала на постель. — Вот черт! — рассердился он на себя. — Извини, пожалуйста!

— Ничего, ерунда.

Банни откинулся на подушки и снова закрыл глаза. А Ли, облизав ложку, соскребла с простыни упавший пудинг, затем обмакнула краешек чайного полотенца в свой стакан с водой и аккуратно стерла пятно. Нежно пожав ему руку, она спросила:

— Ну как ты? — И почувствовала его ответное пожатие.

Затем его пальцы постепенно расслабились, и она, высвободив руку, отнесла оставшийся пудинг на кухню и вытряхнула его в мусорное ведро. Грязную посуду она сложила в раковину и вернулась в гостиную. Некоторое время она просто смотрела на Бани, потом предложила:

— Давай-ка ляжем поудобнее.

Подсунув ему под шею руку, она ловким движением вытащила у него из-под головы самую верхнюю подушку. Он немного повозился, устраиваясь, и затих. Она выждала полминуты, потом снова его приподняла и вытащила вторую подушку. Третью, последнюю, вытащить оказалось труднее всего. Ли потихоньку тянула ее то в одну сторону, то в другую, стараясь не разбудить Банни, и наконец подушка вывалилась из-под него сама.

Теперь Банни лежал на спине практически ровно. И дыхание его почти сразу на несколько секунд остановилось, потом он снова задышал, и руки его принялись без устали кружить в воздухе, словно пытаясь добраться до невидимой цели, находившейся прямо над кроватью. Затем руки вдруг упали и пару минут лежали неподвижно. Через некоторое время все повторилось снова, но Банни так ни разу и не проснулся.

— Банни! — тихонько окликнула его Ли, но он не ответил.

Она посмотрела на часы. Было четверть девятого, и она решила подождать еще пятнадцать минут. Периоды, когда Банни совсем переставал дышать, становились все продолжительнее, но все же внутри у него каждый раз словно срабатывал автоматический включатель, и дыхание возобновлялось. Неужели она неправильно рассчитала? Было уже без двадцати девять. Она осторожно коснулась рукой его плеча:

— Ну же, Банни. Помоги мне.

Без четверти девять Банни перестал размахивать в воздухе руками, хотя все еще слабо шевелил ими, но это был лишь некий призрак прежних энергичных движений. И вообще он выглядел так, словно был сокрушен долгой битвой с куда более сильным, чем он сам, противником.

— Все хорошо, Банни. Теперь ты можешь себя отпустить.

Ей уже трудно было заметить, приподнимается ли при дыхании его грудь. Да и самого дыхания она почти не слышала — точнее, слышала некое слабое, какое-то надорванное шипение, то прерывавшееся, то возобновлявшееся. К девяти часам даже это шипение совсем стихло.