Мелвин Берджес - Трах!

— Пока!

— Ты куда? — крикнул вслед отец.

— Пойду погуляю.

— Ты позавтракал? Тебе нужно поесть, если ты пойдешь на спорт! — отозвалась мама.

— Да, я поел! — соврал я и вылетел из дома. Чувствовал я себя ужасно: меня мутило, голова раскалывалась. Единственное, что я хотел, — это забраться обратно в кровать.

Школьная форма — это вещь! Она вечно меня спрашивала о ней. Однажды она даже сама одела форму для девочек. Затем она усадила меня в кресло, дала банку пива и стала ходить кругами по квартире, сметая пыль и наклоняясь ко мне так, чтобы я мог видеть ее топик, или же присаживалась на край стола, и тогда коротенькая юбочка задиралась. Под юбкой не было трусиков. Представляете? Потом я должен был указать ей на ее промахи и то, что она не сделала во время уборки. Предполагалось, что я буду заваливать ее всякого рода заданиями, а она будет их выполнять ради моего удовольствия. Не скажу, что я справился с этой ролью: я был слишком застенчив. Но ее это не волновало. Она еще немного повертелась рядом, потом подошла и начала снимать, как всегда, с меня одежду, разве что на этот раз она называла меня «сэром». Можно только представить, что взбредет ей в голову, когда она нарядит меня в школьную форму!

Извращение какое-то. Я не имел ничего против школьной формы, игр и всего такого, но что-то во всем этом казалось мне ненормальным. Она ведь преподавала в школе — может, это тоже было извращением? Сначала все шло не так уж и плохо. Она любила затащить меня за прилавок буфета и поцеловать долгим влажным поцелуем, прижавшись ко мне так, что я мог чувствовать ее груди. Это было потрясающе, хотя и опасно. Однажды она отвела меня за сцену, задрала футболку, подняла свою кофту, расстегнула лифчик и глубоко поцеловала меня, вплотную к перегородке сцены, где в это время по другую сторону занавеса шла репетиция школьного спектакля. Я думал — я умру. И опять-таки это завораживало!

Но потом все стало выходить из-под контроля. Я думал, что все дело в том, что она любит риск. Она любила рисковать, когда в комнате были еще люди, которые могли бы заметить наши игры. Она дразнила меня своим телом, не думая ни о чем. Потом она стала наказывать меня и оставлять на дополнительные занятия после уроков, Это было так унизительно — она перед всем классом отчитывала меня, говорила, какой я тупой, хотя все это было неправдой. И мне казалось, что ее уловки видны всем как на ладони. Я думал, что она просто хочет, чтобы я ее трахнул, но все было еще хуже. Она отвела меня за сцену, сняла с меня джинсы и сделала минет. Самым ненормальным было то, что она велела мне в это время стоять лицом к залу и смотреть из-за занавеса на людей, которые входят и выходят из зала.

— Следи, чтобы нас не застукали, — велела она. Я попробовал остановить ее, но знаете, у меня просто духу не хватило сказать «нет». Она всегда все делает так, как ей хочется. Это нечестно.

Сначала он подумал, что она просто не услышала звонка. Но как только его рука снова потянулась к звонку, из-за двери послышались тяжелые шаги. Сердце Бена ушло в пятки, хотя он прекрасно знал, что это шаркает вовсе не раненый морской лев или голодный тигр, а Мисс. Она предстала перед ним в дверном проеме: сзади — спутанные волосы, спереди — помятое лицо. Воздух был наполнен запахом выдохшегося алкоголя, табачным дымом и лаком.

— А, это ты, Бен, — прохрипела она и, приложив руку ко лбу, поплелась обратно в комнату. Бен пошел следом.

Всю квартиру Мисс было трудно узнать. В какой-то момент он даже подумал: а не ошибся ли он этажом? Или у нее теперь была новая квартира и, соответственно, новый любовник? Нет, все было по-прежнему. Просто квартира сошла с ума.

В обиталище Мисс всегда царил беспорядок. На полу громоздились две кучи белья: в одной было свалено грязное, в другой — чистое. И она никогда не принималась за стирку раньше, чем все белье не перекочевывало в «грязную» кучу. Вытирать пыль она не любила, окна должна была помыть контора по мытью окон, но Мисс все никак не могла собраться туда позвонить; она бралась за тряпку только тогда, когда не могла просто отковырять то, что прилипло к столу, а пол в кухне мылся исключительно после того, как к нему начинали прилипать тапки. То и дело она предпринимала попытки навести порядок, но то, что Бен сейчас видел вокруг себя, не имело ничего общего с этими нерешительными попытками навести порядок в квартире. Квартира сияла чистотой. Нет, это была даже не чистота, а стерильность.