Константин Сергиенко - Самый счастливый день

— Нет.

— А вот мне захотелось… Может быть, вы не против? — Я придвинул ей заранее приготовленную записку: «Соглашайся. Так нужно».

— Я не против, — сказала она.

Я вздохнул облегчённо.

— Это ведь не нарушит ваши планы?

— Нет.

— Я мог бы сегодня после шести.

— Хорошо.

— А где вы живёте?

Она назвала адрес.

— Ну что же, до встречи. Надеюсь, я быстро найду ваш дом.

Перемена кончилась, все хлынули в класс, и Маслов снова посмотрел на меня со значеньем.

Погода в эти дни установилась. Лёгкий малоснежный морозец. Ледок. Схваченная предзимним оцепенением земля. На верёвке болтаются трескучие простыни. Тут же сидит угрюмая чёрная птица. Где-то я видел её. Именно эту. Она косит на меня круглым глазом. Она тоже знает меня. В конце концов не так уж всё просто в этом мире. Может быть, чёрная птица понимает больше в его устройстве, чем я. Может быть, она просто знает.Как Леста. Та ведь тоже взяла привычку отвечать на мои вопросы: «Я просто знаю». Боже мой, да откуда они знают всё? Девочка в красном берете и птица. Эй ты! Грач или ворон? Издали я не вижу. Ну-ка, расскажи мне, что знаешь. Чем кончится эта история? Для чего она завязалась? А вспомнил, вспомнил тебя, чёрная птица! Ты всегда сидишь на ветке большого тополя и смотришь в окно девятого класса. Да, да, я вспомнил. Может быть, ты наблюдатель? «Доверенное лицо»? Тех, кто затеял?А может быть, все они, невидимые взору, устроились, как в театре, и ожидают конца спектакля? Нет, право, я ощущаю чьё-то присутствие. Но чьё? Темнеет…

И вот я вновь в её доме. То есть впервые.Я говорю:

— Ты знаешь, что происходит?

Она прикладывает палец к губам.

— Что, что? — говорю я.

Она показывает взглядом в окно.

— Ты думаешь… — Я замолкаю. Впрочем, как знать. Может, она права. Это как раз тот случай, когда стены могут иметь уши. Что ж, если дело зашло так далеко, мы можем продолжить спектакль, начатый в классе.

— У вас симпатичный, уютный дом, — говорю я громко. — Печь с изразцами. Вы сами топите? Впрочем, лишний вопрос.

Кто может подслушивать, интересно? Какой-нибудь Валет или Петренко, сменные адъютанты? А может быть, сам? Несолидно. Или кто-нибудь из девчонок? Класс, без сомнения, взбудоражен известием, что я направился на Святую. А вдруг они все окружили дом и прилипли к окнам в нетерпении услышать или даже увидеть что-то из ряда вон?

— Вам нравится Чернышевский? — спрашиваю я.

— Не очень, — отвечает она.

— А кто-нибудь из его героев?

— Никто.

— Какой же писатель вам нравится?

Да, всё по-прежнему. Канапе, кушетка, два кресла. Письменный стол, зелёная лампа, подсвечник с оплывшей свечой. Икона в углу. Купина Неопалимая.

— Так какой же писатель вам нравится?

— Не знаю.

— Но ведь должен же кто-то…

— Я мало читала.

— Но, может быть, вас больше интересует история, физика, химия, наконец?

— По химии у меня двойки.

— Прискорбно, прискорбно, — говорю и кошусь на окна. Чёрт возьми, не задёргивать же занавески. А так всё видно. Хоть от самой беседки.

— Это что там в углу, икона?

— Да, икона, — отвечает она.

— Хм… вероятно, она принадлежала вашей бабушке?

Короткий кивок согласья.

— А родители ваши где?

— Далеко, в отъезде.

— И вызвать-то в школу некого, — пробую я пошутить.

Молчанье.

— Видите ли, Арсеньева… Вас ведь Леста зовут?

— Да, Леста.

— Какое интересное, звучное ими. Я не встречал. С чем оно связано?

— Так назвали.

— Интересно, весьма интересно. Так вот я хочу сказать, что в школе мы беспокоимся… Всё-таки жить одной несладко.

— Ничего. Я могу.

— Нет, всё же, всё же… — говорю я.

— Чаю хотите? — спрашивает она.

— Ну, можно и чаю.

В печке трещат дрова. Она ставит чайник на плитку.

— Ваша бабушка была верующая?

— Да, — отвечает она.

— Наверное, в церковь ходила?

Снова согласье.

— Неужели в городе есть церковь? — спрашиваю я с деланным удивленьем.

— Не в городе. Пять километров отсюда.

— Вы знаете, Леста, в детстве я каждое лето жил в деревне, у бабушки. Она тоже была верующая. И помню, ходил с ней в церковь. Там было торжественно. Сумрак, горенье свечей, сверканье окладов, взоры с икон. Я атеист, разумеется, как и вы, — подмигиваю, улыбаюсь, — но ведь интересно!

— Да, интересно, — соглашается она.

— Вы бывали? Так же, вероятно, как я? — повышаю голос. — Бабушка за руку водила. Старые люди любят ходить в церковь с детьми.

Она молчит.

— Так что тут нет ничего особенного… А это что, икона?