Константин Сергиенко - Самый счастливый день

— Вот он! — крикнул один, и кони, всхрапнув, повернули обратно.

Ещё через мгновенье всадники окружили меня. Их было уже четверо. Двое спешились и грубо схватили за руки. От них веяло жаром и конским потом.

— Попался?! — сказали они.

Одежда на них была странной. Что-то вроде защитных костюмов с кожаными накладками и металлическими бляхами, на головах плоские каски, а за поясом у одного здоровенный нож. Кони похрапывали.

— Давно тебя ищем, — сказал тот, что с ножом.

Что за странный патруль?

— У вас горит, — произнёс я как можно спокойней.

— Ты и поджёг, — произнёс солдат на коне.

— Я увидел пламя и пошёл на него, — сказал я.

— А где ты прятался?

— Это неважно. Я хотел сделать свою работу.

— Какую работу?

— Это не ваше дело. Отведите меня к капитану.

— К нему, к нему, — заверил всадник. — Хоть надо тебя на месте…

— Что такое? — попробовал я возмутиться. — Что за слова?

— Не разговаривай с ним, — сказал другой, — ведём к капитану.

— Влезай! — приказал тот.

Меня втащили на грузного горячего коня, и я оказался прижатым к его холке. Сзади посапывал всадник. От него пахло кожей, чесноком и, кажется, перегаром.

— Что там у вас горит? — я снова попытался вступить в разговор.

— Молчи! — он ткнул меня в спину.

— Сейчас сам увидишь, — ответил другой. — А может, придётся погреться. Это как капитан решит.

Мы ехали молча, но отворачивали в сторону от пожара. В груди поднималось острое беспокойство. Что за люди? Почему говорят так странно? Да и солдаты ли они? Уж не банда ли мародёров? В былые времена они делали набеги на оставленный город. Но сейчас здесь нечего брать. Однако, этот внезапный пожар… Нет, что происходит?

— Я буду жаловаться, — сказал я.

— Жалуйся, — буркнул всадник.

— В Москве.

— Где? — спросил он и расхохотался. — Ты сумасшедший. Слышь, ребята, он хочет жаловаться!

Те тоже захохотали.

Кони остановились. Меня грубо столкнули на землю. Освещённый отблеском дальнего зарева, передо мной высился особняк со стрельчатыми окнами и башенками по углам. В окнах мелькали зловещие красные искры.

— Иди, — сказал всадник.

Скрипел под ногами гравий. Совсем незнакомое место. Аккуратно подрезанные кусты, ровная дорожка, ведущая к широким ступеням.

Тёмными коридорами мимо каких-то зеркал и смутно белеющих статуи меня провели в комнату. Высокий потолок, светлые стены, на них тарелочки и картины. В кресле с высокой спинкой сидел человек, завёрнутый в плащ. Всего одна свеча в тяжёлом подсвечнике давала неясный свет. Лицо человека различить было трудно, я только заметил, что на голове у него было что-то вроде войлочной шляпы.

— Вы капитан Васин? — спросил я.

Он молча смотрел на меня.

— Я увидел пожар и пошёл на него. Меня схватили солдаты.

— Хорошо сделали, — произнёс человек глухим, простуженным голосом.

— Что же теперь будет?

— Кто такой капитан Васин? — задал он встречный вопрос.

— Начальник здешней охраны.

— Начальник здешней охраны я, — сказал человек.

— Но кто вы? — воскликнул я.

Он не ответил и, помолчав, спросил:

— Зачем вы явились сюда?

— С научной целью.

Он слегка двинулся в кресле, словно от удивленья или негодованья.

— Ложь, ваша цель другая.

— Кто вы в конце концов? — спросил я. — Что вам от меня надо?

— Ваша цель нам известна.

— Тут какая-то путаница, — сказал я. — Вы принимаете меня за другого.

— Ваша цель нам известна, — повторил он.

— Раз так, то какая? — спросил я.

— Сержант! — крикнул оп.

В глубине комнаты отворилась дверь, и там появилась фигура.

— Как чувствует себя госпожа?

— Госпожа почивает, — ответил сержант.

— Разбудите её.

— Но, капитан…

— Это необходимо.

Дверь закрылась.

— Так вы капитан Васин? — спросил я.

— Нет, я не капитан Васин и капитана такого не знаю. Но всё же я капитан, и вы можеге обращаться ко мне как к капитану.

— Послушайте, капитан, — сказал я. — Тут сплошное недоразуменье. Конечно, я проник сюда незаконным путём. Но судите сами, мне надо сделать работу. Я просто не хотел терять время, чтобы возвращаться обратно.

— Ничего у вас не получится, — сказал капитан.

— С чем?

— С вашим враньём. Вы человек благоразумный, и надо признать своё поражение.

— Да о чём речь? — выкрикнул я.

— Сержант! — снова позвал капитан.

Сержант появился в дверях.

— Госпожа одевается.

— Молите бога, — произнёс капитан.

Молчанье. Трепет свечи. Скрип кожи, бряцанье оружия, сопенье солдат за моей спиной. Затем дверь широко открывается, и оттуда неслышно выходит кто-то в белой одежде до пят.