Наташа Апрелева - У каждого в шкафу

Из дневника мертвой девочки

Сегодня очень повезло — с ходу ловлю приятную молодую женщину в « дутом » плаще и полосатом пушистом шарфике, очень вежливую , она на « толкучке » явно впервые, взволнованным голосом несколько раз повторяет, что болеет сын, нужны лекарства, хорошие продукты с рынка.

Сдает одну комнату в квартире, квадратная угловая, шестнадцать метров, третий этаж, два окна. Важна тишина и порядок, все это я обещаю, никаких проблем с тишиной, никаких с порядком, я и брат, мы — близнецы, студенты-медики. Быстро отходим, здесь не так далеко, — оправдывается полосатый шарфик, ничего, что мы пешком? Конечно, конечно, я согласна вообще на все, доползу и на коленках, отдельное жилье необходимо, немедленно. Заворачиваем во двор, хороший тихий двор, а пусть бы и не тихий.

Заходим в квартиру, в коридоре на стульчике дожидается маму тихий мальчик, несмело радуется, мы проходим чуть в глубь — вот комната, квадратная и угловая. Она может быть нашей уже с этой минуты, я мгновенно вбираю в себя и эти светло-серые обои, и книжные стеллажи до потолка, и превосходный диван, и темно-красный ковер с каким-то мелким узором. Достаю из внутреннего кармана приготовленные деньги, протягиваю их приятной молодой женщине, что-то такое на моих щеках — слеза.

— Мария, о каком цвете лица ты вообще можешь говорить, если не спишь ночью? — осведомился у жены умник Петров, — мезотерапия, ботокс… Просто в твоем возрасте нельзя позволять себе излишеств, ни в чем. Только режим и умеренность. Немедленно ложись — времени час ночи. Четверть второго. А ты, — Петров быстро-быстро поразмахивал правой рукой вблизи Машиного носа, — а ты ведь обкурилась здесь. Даже окно не открыла! Уже научилась обходиться без кислорода, дорогая? Не дашь мастер-класс при случае? Для дальнейшей жизни с тобой мне бы это здорово пригодилось.

Умник Петров все-таки чувствовал ответственность за нелюбимую жену и периодически пытался ее немного улучшить.

— Милый, — попыталась беззаботно промурлыкать охрипшая от многовыкуренного Маша. Она откашлялась и просюсюкала опять не своим голосом, не своими словами: — Я почти сплю. Ты иди, золотце, ложись в кроваточку, закрывай глазки, а я сейчас подойду. Что-то зачиталась немножко…

— Ты хоть бы какую книжицу рядом положила, для правдоподобия, общество книголюбов. Хоть бы у сыночка заняла его любимый роман «Убить эмо» [20] Популярная книга Юлии Лемеш. рассмеялся ей в лицо муж. — Или мы решили перечитать предупреждения Минздравсоцразвития России о никотиновой зависимости ровно миллиард раз, для окончательной ясности?

— Или нет, — умник Петров театрально поднес ультрамариновую пачку «Pall Mall» поближе к глазам, чертова близорукость продолжала прогрессировать, надо заняться, в конце концов, выписать новые очки.—

Ага, ага, за-чи-та-лась. — Далее он продекламировал на манер японских танков: — Табак, который разбудило солнце! мягкий, насыщенный вкус!

Маша промолчала. К тому, что муж один раз поставил себе целью воспитать из нее особо гармоничную личность и теперь будет воспитывать до посинения, она давно привыкла. И даже уже и не относилась как к неизбежному злу — вообще никак не относилась. Иногда веселилась, если смешно.

— Да, Мария, раз все мы здесь сегодня собрались, может быть, расскажешь, что там с драгоценным Бобочкой опять произошло? — Муж бесшумно опустился на ярко-малиновый хитро выгнутый кухонный стул, мельком обратив внимание, что в этот раз садится на смелый образчик коллекции «Стерео» от прогрессивного дизайнера Луки Никетто. Мебель в доме жила разномастной и большой компанией, причудливо сочетаясь, а чаще не сочетаясь друг с другом.

— Петров. Такая неприятность, — умеренно прокомментировала Маша события дня, завладев «Pall Маll»-ом и пытаясь тайно закурить, не вызвав неудовольствия семьи, устроившейся на малиновом брендовом стуле, — такая неприятность. В общем, случайно отравился его любовник, как бы тебе лучше пояснить, и он сейчас в коме, интенсивная терапия, вот как-то так… — Маша глубоко затянулась, и еще раз, и еще. — Да, — вспомнила она, — это не просто любовник. Это дядя Федор. Помнишь дядю Федора?

— Помню дядю Федора, — не удивился умник Петров, — чудесно помню… Случайно отравился, говоришь, Машенька?

Имя Машенька в устах супруга не сулило ничего приятного. Маша должна была называться «Мария», а в особо нежные минуты «Мария Ильинична», по-ленински. «Давно не было таких минут, кстати», — подумала Маша. Она уже знала, что сейчас услышит.