Том Шарп: Уилт незнамо где

Его коллеге версия о невменяемости явно пришлась по душе:

— Тот, кто устроил эту заварушку, как пить дать не в себе. А с Уилтом, говорят, и раньше случались разные чумовые истории. Может, ему заплатили за поджог?

Старший детектив, подумав, ответил:

— По-моему, это вполне вероятно, но инспектор Флинт так не считает. Говорит, Уилту ума бы не хватило. Будто бы он такой недотепа, что и пачки газет, политых бензином, не сумел бы поджечь. И потом, если бы он собирался спалить дом, то не светился бы так. Не записывался бы в пансионах под настоящим именем. Нет, тут не обошлось без кого-то еще. Одно меня ставит в тупик: почему у них с теневым министром одинаковые раны на голове? Министр помер. И этот дурак мог бы, если бы его вовремя не нашли. Нет, наша красотка Ротткомб чего-то не договаривает. А на ее обмороки мне плевать. Я ее расколю: она знает больше, чем говорит. И вообще, слишком уж у нее грязное прошлое: проститутка высшего разряда с поддельным свидетельством о рождении, которая женила на себе члена парламента, и плюс ко всему садомазохистские оргии с педофилом Бэттлби… Немудрено, что он пытался все спихнуть на нее. Говорит, она его нарочно спаивала, чтобы иметь над ним власть. Не удивлюсь, если это отчасти правда.

И так допросы продолжались и продолжались, но ни к чему не вели.

Не легче приходилось и женщине-психиатру, сотруднице клиники Метьюен, которой поручили освидетельствовать Уилта. Он с поразительной легкостью — как будто всю жизнь только тем и занимался — прошел все стандартные проективные тесты; при этом навыки разговорного общения оказались таковы, что лишь окончательно запутали картину. Единственное, что вызывало подозрение — отношение испытуемого к сексу. Процесс совокупления он находил утомительным, немного противным и, по большому счету, смехотворным. О серьезном подавлении либидо свидетельствовало и то восхищение, с каким больной отзывался о способе воспроизводства, принятом у амеб и земляных червей. Ведь они размножаются простым делением — добровольным у амеб и принудительным у червей; последних, насколько известно Уилту, делят лопатой. Черт с ними, с амебами, но к сексу — насколько, учитывая внешние данные, она могла на него рассчитывать — мозговедша относилась с пиететом. А потому откровения Уилта произвели на нее крайне негативное впечатление.

— То есть, вы хотите сказать, что скорее дадите разрубить себя пополам, чем станете спать с женой? — спросила она, надеясь из полученного ответа вывести заключение об имеющихся у больного симптомах раздвоения личности.

— Разумеется, нет, — возмутился Уилт. — Хотя, увидев мою жену, вы поймете, что ответ мог быть иным.

— Она не привлекает вас физически?

— Этого я не говорил. И вообще это вас не касается.

— Я только пытаюсь помочь, — сказала психиатр.

Уилт скептически на нее посмотрел.

— Правда? Мне казалось, ваша задача меня освидетельствовать, а вы самым неприличным образом вмешиваетесь в мою интимную жизнь.

— Выяснение вашего отношения к сексу — часть процесса освидетельствования. Нам нужна всеобъемлющая картина состояния вашей психики.

— Состояние моей психики никак не изменилось из-за того, что меня избили, стукнули по голове и бросили без сознания. Я не преступник и, как вам давно следовало бы понять, пребываю в здравом уме. А коль скоро это так, моя семейная жизнь не должна вас касаться. И если вы думаете, что я извращенец, то мы с моей женой Евой, к вашему сведению, произвели на свет четырех дочерей, а точнее, чтобы уж у вас больше не возникало вопросов, четырнадцать лет назад моя жена Ева родила четверню. Надеюсь, теперь вы убедились, что я обыкновенный человек, отец и гетеросексуал до мозга костей? Если нужно пройти еще какие-нибудь идиотские тесты — пожалуйста, я готов. Но обсуждать свою семейную жизнь не намерен. Для этого у меня есть Ева. Кстати, я, кажется, слышу ее голос. Какая умница, пришла меня навестить, и так вовремя! Надеюсь, вы меня извините — мне лучше вернуться под защиту полиции.

Очкастая докторша глупо разинула рот и вытаращила глаза, а Уилт торопливо вышел из комнаты и заспешил прочь от громкого голоса Евы, требовавшей, чтобы ее немедленно пропустили к дорогому Генри. Слышно было и четверняшек, которые, чуть тише, объясняли кому-то, что у него вовсе не двоится в глазах.

— Мы не двойняшки, мы четверняшки, — хором тянули они.

Уилт быстро шагал по коридору и тыкался во все двери, тщетно надеясь найти незапертую. Вдруг из туалета для посетителей вышел инспектор Флинт, а из приемной ввалилась Ева и сразу же столкнулась с психиатрессой — та как раз выглянула из кабинета и, близоруко щурясь, стала всматриваться вдаль, чтобы понять, что, черт возьми, происходит. В образовавшейся свалке докторша, пока инспектор поднимал ее с полу, успела переменить мнение о Уилте.