Григорий Ряжский - Колония нескучного режима

Она взяла листок и теперь уже внимательней осмотрела пришельца. Тому было явно за шестьдесят. На нём были стоптанные башмаки с толстыми шнурками, серые, пошитые из незатейливого и явно мнучего материала брюки без намёка на какие-либо стрелки, совершенно новое и заметно, что не по размеру, драповое пальто и такой же новый по виду, толстой вязки коричневый шарф. В руке он сжимал заношенную серую ушанку, откровенно не универмаговского образца. При этом Прасковья отметила сразу, что лицо его, хотя и сильно пожилое, изрезанное многочисленными морщинами, начинающимися ото лба и стекающими к шее, с основательной заминкой в районе глаз, тонких губ и линии подбородка, но всё ж какое-то хорошее, вежливое, с видным умом в глазах и по-человечьи не злое. Она глянула в листок, но ничего там не разобрала и сказала:

— Вы вх о дьте, вх о дьте в квартеру-то, а я хозяйку щас покличу.

В этот момент в прихожую вышла Мира Шварц. Она удивлённо окинула гостя взглядом. Прасковья протянула ей листок:

— Вот, дочку ищеть свою, говорить.

Мира Борисовна коротко взглянула на адрес:

— Да, всё верно, адрес наш. И кто вам, простите, нужен?

Мужчина помялся, но продолжил попытку объяснить ситуацию:

— Видите ли, я недавно освободился… и мне сказали, что моя дочь может находиться по этому адресу. Моя фамилия Харпер. Джон Харпер. А её зовут Патриция. Патриша Харпер. Мне сообщили, что она вышла замуж, и муж её… — он сверился с другим листком, — муж… гражданин Шварц Юлий Ефимович, проживает здесь. Вот я и пришёл… извините за ранний визит… Узнать.

Он говорил с едва заметным акцентом, но уже в тот самый момент, когда он упомянул про дочь, Мира Борисовна догадалась, что акцент этот английский. И ещё она догадалась, что должна пригласить мужчину зайти. В свой дом.

— Юлий Ефимович Шварц мой сын, — сообщила она визитёру. — Только он не гражданин, а товарищ. А меня зовут Мира Борисовна Шварц. Я его мать. А вы, вероятно, отец моей невестки? Разведчик? Тот самый?

Харпер кивнул:

— Это в прошлом. Я реабилитирован и освобождён. В Москве второй день.

Мира Борисовна молча указала глазами на вешалку:

— Пожалуйста, разденьтесь и проходите в столовую, — она кивнула Прасковье. — Параша, проводи гостя, — и направилась в столовую первой. Когда он вошёл, хозяйка квартиры уже сидела за столом, с прямой, как сама спинка стула, спиной, на глазах её были очки, из чего следовало, что теперь она ждёт внятных и подробных объяснений причин этого внезапного визита. Не хватало лишь яркого, направленного в лицо света лампы. Он сел и спросил первым, не дожидаясь встречного вопроса:

— Простите меня, но я очень хочу знать, где находится моя дочь. Насколько я понимаю, здесь её нет, да?

Вопрос Мира Борисовна проигнорировала. И спросила сама:

— Итак, вы реабилитированы. Но всё же я хотела бы знать. Можете ответить на мой вопрос чётко и ясно? Вы шпион или не шпион? — И вперила в него пронзительный взгляд. Харпер пожал плечами и ответил:

— Я долгие годы работал на советскую разведку. После чего был арестован. В сорок пятом году. В мае. Значит, получается, шпион. Только в другую сторону.

Мира Борисовна тоже удивлённо пожала плечами:

— Тогда почему, позвольте вас спросить, вы были арестованы? За что? Если работали на нас?

Харпер вопросу не удивился, но ответил. Спокойно и негромко:

— Почему? Знаете… я сидел в двух лагерях, и каждый зэк, кто тоже находился там, рядом со мной, разве что не берём уголовников, задавал себе такой же вопрос — за что? И каждый не знал ответа. Но я ответ знаю. По крайней мере что касается лично меня. Потому что дело не во мне, а в стране, которая так решила. И определила для меня это место. Так ей было нужно. И меня она не спросила. А потом к власти пришёл Никита Сергеевич. И решил, что больше это ему не нужно. И теперь ваша страна даёт мне паспорт, жильё и пенсию. Теперь она решила так. Скажите, я могу узнать, как мне связаться с дочерью?

Мира Борисовна молчала, словно не услышала последнего вопроса. Затем сняла очки, положила рядом. И тоже негромко сказала:

— Я понятия не имею, где ваша дочь, Джон… Простите, не знаю, как по батюшке…

— У нас не бывает по батюшке, — заметил гость. — Зовите меня просто Джон. Или, если хотите, мистер Харпер. Почему не имеете?

— Ну да, конечно, что это я… — на миг смутилась Шварц, но тут же вернулась к теме: — Не имею, потому что они здесь не живут. Они постоянно живут на даче, в деревне. В Жиже.

— В Жиже? — не понял Харпер. — В какой жиже?