Григорий Ряжский - Колония нескучного режима

— Ну, что у нас тут, Вячеслав Григорьевич?

В это время с другой койки раздались неясные звуки. То ли кто-то, не то женским, не то мужским голосом, слегка взвыл во сне, то ли нечленораздельно пытался позвать на помощь, то ли начал производить попытку высвободиться из пут, притягивающих тело к кровати, подкрепляя собственное действие слабым воем. Велихова вдавила кнопку на стене, и через несколько секунд в палату вошли две пожилые санитарки. У одной в руке уже был заготовлен шприц, другая, получив указующий кивок Велиховой, резко направилась к телу на койке и, откинув одеяло, задрала подол рубахи. Вторая привычным движением всадила иглу в ягодицу и вжала поршень до конца. Тело сразу затихло, и обе молча вышли. Впрочем, на их манипуляции ни Велихова, ни Загальский внимания не обратили. Им надо было принимать решение по Иконниковой.

— Да что у нас, Вера Николавна… То и есть, что ничего хорошего. В принципе, полное соответствие заключению комиссии, но, как мне кажется, состояние даже ещё острее. Психомоторика чудовищная. Беспокойство — верхний предел. Весьма негативная симптоматика. Расстройства многочисленны, по всей видимости, и все позитивны. Страх. Беспричинная тревога. Вроде бы в позе Ромберга устойчива. Думаю, завтра, если успокоится и попривыкнет, отправим на пункцию спинного мозга. А пока — кровь. Ну и мочу посмотрим.

— Так, ясно… — Велихова положила ладонь Ницце на руку и похлопала ладонью по её руке, как бы успокаивая. — Всё будет хорошо, ни о чём плохом не думайте. Вы больны, и наш долг, как врачей, вам помочь. Доктор Загальский очень хороший специалист. И очень опытный.

— Я здорова… — Ницца ощутила, что резкость зрения постепенно возвращается, и в тот же самый момент почувствовала, что звуки, которые она ещё произнесёт, уже почти не будут отставать от поступающих из головы сигналов. — Здорова… От чего вы хотите меня лечить?

— Галоперидол, думаю… — не обращая внимания на её слова, задумчиво произнёс Загальский. — Всё же, согласитесь, коллега, против всех видов психомоторной беспокойности… Наиболее будет эффективным, мне кажется. Наш случай, именно наш… — Они поднялись и пошли на выход, продолжая неспешно беседовать.

— А доза? — по-деловому осведомилась докторша. — Определились?

— Ну, я думаю начать с побольше, всё ж снимем побыстрей как-то, инъекционно… А после, полагаю, перейдём на таблетированный… Впрочем, поглядим на реакцию…

Этих слов Ницца Иконникова не слышала, потому что они были произнесены уже за закрытой палатной дверью. Но зато увидела, как дверь снова открылась и в палату вошли те самые недавние санитарки. У одной из них в руке была небольшая бумажная воронка, в другой руке — пластмассовый стаканчик с прозрачной жидкостью. Вторая подошла, наклонилась и сказала:

— Отвязать велено. Брыкаться не будешь?

Ницца, соглашаясь, слабо мотнула головой сверху вниз, настолько, насколько позволял это сделать хомут. Санитарка ловко распустила хомут и освободила корпус от растяжек, сделанных из сложенных в несколько раз простынных полос.

— И ещё велено спать, тогда руки тоже распустим. А будешь идиотничать, триседил получишь. И в укрутку свяжем, поняла?

Она не поняла, но снова кивнула, уже вольнее. Шея, освобождённая от неподвижности, ныла, и она попробовала совершить несколько движений, туда-сюда, чтобы вызвать искусственный прилив крови.

— Ну чо мотаешься, как верблюд? — недовольно спросила санитарка. — Давай лучше пей, — она пересыпала себе в горсть из бумажной воронки три разноцветные таблетки и приготовилась сунуть их Ницце в рот. Ницца сжала зубы, одновременно придавив верхнюю губу нижней. — A-а, ну ясно, всё ж решила поидиотничать. Ладно, раз так. — Санитарка двумя пальцами сжала ей ноздри, так чтобы перекрыть воздух, и тогда Ницца в попытке продышаться немного приоткрыла рот. Этого оказалось достаточно, чтобы тётка с невероятной быстротой всунула одной рукой таблетки в образовавшуюся во рту щель, а другой не менее шустро ухватилась за кончик языка и потянула его на себя. Таблетки соскользнули по языку вниз и провалились в горло.

— Ну вот, а ты боялась, — удовлетворённо произнесла вторая тётка и поднесла к её рту стаканчик с жидкостью. — Да вода, вода, не боись, девка. Чего теперь бояться, когда заглотнула уж. Пей давай.

Ницца сделала большой глоток, так как почувствовала, что таблетки остановились где-то посередине горла и прилипли к пищеводу. Вода тоже оказалась не водой, а кисло-горькой прозрачной жидкостью с запахом непроветренной аптеки.