Григорий Ряжский - Колония нескучного режима

После разговора с начальником УКГБ распорядился выставить усиленное круглосуточное дежурство в районе Красной площади и примыкающих к ней территорий — так, чтобы контролировалось любое движение любого объекта с возможностью его изоляции в считаные доли секунды. Нет гарантий, подумал, что завтра снова какая-нибудь сука-дрянь-малолетка не выскочит на всеобщее обозрение и не выдернет из-за пазухи какое-нибудь очередное говно. Хотя очень бы хотелось, чтобы Иконникова эта, сучара, стала в этом списке последней. Замыкающей проблему, так сказать.

Когда он зашёл в допросную, девушка была уже там. Она сидела на прикрученной к полу табуретке и смотрела прямо перед собой. Лицо её было в ссадинах и подсохших подтёках. Левый глаз заплыл и опух, его сине-фиолетовый окрас постепенно начал приобретать слабо-жёлтый оттенок. Глеб Иванович подошёл к столу, сел на стул и махнул вертухаю рукой на дверь. Тот отдал честь и вышел.

— Я генерал-лейтенант Комитета государственной безопасности. Меня зовут Глеб Иванович. Для начала хочу узнать, есть ли у вас жалобы или пожелания.

— Нет, — молча повела головой Ницца и снова уставилась в пол перед собой.

— Так, с этим ясно, — скорее себе, нежели сидящей перед ним арестованной сказал Чапайкин и продолжил допрос: — Итак, поговорим, Наталья Ивановна?

— Говорите… — Она безразлично пожала плечами: — Думаю, хорошо понимаю всё, что вы можете сказать. Не надо быть семи пядей во лбу…

Чапайкин улыбнулся:

— Ну зачем вы так, Наталья Ивановна, я же не зверь, которого запустили к вам в клетку.

— Ну да, вы не зверь, я понимаю, — качнула головой Ницца. — Вы дрессировщик. Звери у вас, как выяснилось, работают в другом месте. Настоящие, без намордников.

— Ну вы скажете тоже, — Чапайкин не убрал добродушную улыбку с лица, — настоящие… Лично я вот просто пришёл с вами поговорить. У меня к вам есть вопросы, их несколько. И я просто хочу понять, что именно заставило вас, молодую, такую симпатичную девушку, пойти на этот отчаянный шаг. Устроить в самом центре нашей столицы подобный демарш. Для чего? С какой такой особенной целью? Вы ведь, насколько мне известно, хотя и приёмная, но дочь достойного человека, известного скульптора, заслуженного художника РСФСР, фронтовика. Кстати, я справлялся, он ведь и Чехословакию освобождал в составе артиллерийского корпуса. И до Берлина дошёл. Вы в курсе?

— Пожалуйста, не трогайте моего отца, — она подняла глаза на генерала, — он тут совершенно ни при чём. Он знать ничего не знал про мои планы.

— Ну, хорошо, не будем трогать отца. Хотя… полагаю, если бы он вас воспитывал, а не детдом, то наверняка вы не дошли бы до такой глупости, какую совершили. Согласны?

— Вы ещё маму не забудьте пожалеть мою, — Ницца выдавила из себя кривую улыбку. — Сначала вы её на службу призвали, к себе, в НКВД. Потом в лагерь отправили, где она умерла родами, от кровотечения. А через десять лет бумажку прислали, с извинениями. Мол, обознались, простите-извините, ошибочка вышла. А на самом деле ваша мать, Татьяна Ивановна Гражданкина, герой и исключительно честный и преданный нашему делу человек. И поэтому полностью реабилитирована.

«А она опасная стерва… Типично вражеское мышление…» — прикинул про себя Чапайкин, одновременно пытаясь выловить из её слов нечто ускользающее. Стоп… Гражданкина! Вот! Так… но… откуда он знает эту фамилию? В деле не фигурировала. Как и всё прочее, что стало частью биографии ещё до Малоярославецкого приюта и Боровского детдома.

И тут он вспомнил. Хостинский дом НКВД! Дело Харпера! Сорок пятый год, победный. Трое оперативников, что пасли Харпера. Или охраняли. Или стерегли. Неважно. Он тогда курировал дело от органов, будучи к моменту суда заместителем начальника Второго управления НКГБ. А она Гражданкина была, точно. Красивая такая девка, видная. Лейтенант, кажется. Или — младший, не вспомнить уже. Мать, стало быть, её, этой сучки наглой. Лет восемь ей тогда дали, по делу Харпера. Или вроде того. Во дела-а-а…

Немало бы Глеб Чапайкин удивился, если бы справка, которую приготовили для него в срочном порядке, содержала чуть более полную информацию относительно главы семьи, отчима арестованной гражданки Иконниковой, Гвидона Матвеевича Иконникова. Женатого на гражданке Великобритании Присцилле Иконниковой-Харпер. Той самой Харпер. Дочери того самого Харпера. Который Джон.

Да, он вспомнил, но виду не подал. На её слова о матери, младшем лейтенанте Татьяне Гражданкиной, тоже не отреагировал никак. Так его учили ещё в Академии ЧК. Но в развитие темы спросил. Для разрядки…