Дмитрий Манасыпов - Тренер

– Да человек сто… – Раф помотал головой. И повторил: – Вот, сука!

Столешников постарался, надо думать. Откуда еще на трибунах могли оказаться болельщики, когда нет игры? Их, «Метеора», болельщики. Механик со своей толпой – понятно, но откуда столько детских лиц, довольных и нетерпеливых. Ждут, когда команда начнет класс футбольных тренировок показывать? Без мяча? Можно, конечно, повести себя как хоккеисты на недавнем чемпионате, тупо развернуться и уйти. Можно, наверное…

– Разминаемся, – буркнул Раф, – стыдно уходить.

– Ну, разомнемся… – Петровский покачал головой. – А дальше?

– По ситуации, разминаемся, чего встали!

И Витя, сволочь, все же знал и молчал. Теперь вот усмехается стоит, свисток взял… Ладно-ладно, поняла команда, начала двигаться…

Столешников, сидя на скамейке, кивнул Рафу, показал большой палец: работайте, девочки, работайте…

Люди на трибунах смотрели. Молча, сосредоточенно, чего-то ожидая. Хмуро и недоверчиво глядя на два десятка дураков, которых кормили за свой счет и за которых «болели», как умели. И сейчас терпеливо сидят и смотрят на странную аэробику в исполнении профессиональной футбольной команды.

Раф не выдержал первым, пробежавшись, растянувшись, согревшись, смахнув первый пот, он стал искать глазами мяч. Нашел, уцепился в него, прижатого Витей к газону.

– Тысяча – Раф! – Витя подтолкнул мяч, хитро прищурился, ожидая, кто победит: жадность или гордость.

Тысяча? Крутовато! Ее еще заработать надо. Вон тому дядьке с двумя пацанами на трибуне, сколько смен в порту отпахать надо, растаскивая контейнеры с сухогрузов, чтобы заработать тридцать, сорок, ну, пятьдесят таких бумажек? А ему, полузащитнику клуба, сколько игр надо слить?…

– Да в жопу… – Раф подкинул мяч, подбил коленом, подбил еще, повернувшись к команде: – Кто со мной, ребят?

«С ним» решила половина команды…

Столешников кивнул своим мыслям, глядя на трибуну, где несколько человек болельщиков подбадривали проштрафившуюся команду. Ну, хоть кто-то человеком оказался, молодцы…

Госпожу президента он даже не увидел, а скорее почувствовал. Лариса шагала по дорожке, на ходу радостно улыбнувшись и приветствуя трибуну. Ей помахали уже активнее, кто-то из ребят Механика даже привстал, здороваясь с Ларой.

– А что тут происходит? – она протянула ему несколько папок с данными футболистов.

– Тренируемся.

– Со Смолиным я поговорю, – Лариса не присела, стояла, прямая и напряженная, как рапира перед боем. – Варенникова, Масикова, Додина – в корзину. Вылетят с волчьим билетом за слив с «Шинником».

– Нет, – буркнул Столешников, не отрываясь от начавшейся распасовки и приемов.

– Надо решать. У тебя трансферное окно через три дня закрывается. Если сейчас новых не возьмем, потом поздно будет.

Правильно все она говорит. Он и сам знает. Но…

– Усиливаться надо, но из старых никого не отдам.

Юре удалось ее удивить. Лариса недоверчиво уставилась на него. Ну, да-да, Лариса Владимировна, не стоит думать, что Столешников вдруг свихнулся. Просто…

– Почему?!

Лучший ответ на этот вопрос: потому что. Или: по кочану с капустой. Но вряд ли стоило именно так отвечать своему непосредственному начальству. Столешников усмехнулся, все еще глядя на поле:

– Нравятся они мне. Приятные ребята…

А на поле… а на поле дело пошло.

Парни потихоньку сдавали позиции. Пусть играют пока не все. Зато, сволочи, как играют! Витя, бедный, записывать не успевает:

– Марокканец, с тебя два рубля… Раф… Раф! Понял, да? Раф, семь тысяч… Зорик, три… Зяба, пять… Нет, семь… Три…Марокканец! Я… две!

Ай, умница Петровский, не выдержал все-таки! Игрока в себе не спрячешь, он даже жадность победит! Врубился все-таки! Подхватил, подработал, подбил и вперед, да прямо с радостным криком:

– Депозитом двадцаточку запиши, Вить!

Витя сбился, шевелил губами, вслух повторяя суммы, игроков… Ох, Витя-Витя, забил бы ты на это дело, пусть ребята играют! Взгляни лучше, как Петровский разошелся, в обводку, вышел на удар, красота!

Марокканец взвился с места пружиной, резко и красиво… в левый угол, встречая закрученный мяч… отбил! На угловой, почти не берущийся отбил, зараза такая! И куда только делись его обычная лень и медлительность?

– Видели! – Столешников вскочил, обернулся к трибуне. – Видели!

Конечно, все видели, половина на ногах стоит, кричат, что-то спорят друг с другом, завелись, радуются. Пацаны, что с дедом пришли, вообще чуть на поле не выбежали…Это же другое дело совсем.