Самия Шарифф - Река слез

Отдельное место в этом веере ущемлений занимает экономическая дискриминация, особенно неравенство в зарплате. За одинаковый объем работ, выполненный в одинаковых условиях, женщине зачастую платят меньше. Начальство считает подобное неравенство чем-то само собой разумеющимся. В некоторых странах женщины по закону получают только половину положенного им наследства, в других – лишь восьмую его часть. Есть даже страны, которые, считая себя светскими, не признают за женщинами право на наследство вообще.

Но наиболее распространенным, без сомнения, является моральное насилие. По любому поводу муж угрожает жене разводом, зная, насколько тяжелыми могут быть для нее последствия. Еще более жестоко бросать женщину, не расторгая брак официальным путем. Мужчине достаточно сказать: «Ты мне больше не жена перед Богом, но ты никогда не будешь свободной и никогда не сможешь снова выйти замуж.

В отличие от меня». Нет ничего более разрушительного для женской психики, чем такое испытание, поверьте мне.

Каковы все-таки истоки этой проблемы? Женское тело? Ее сексуальность? Способность к воспроизведению? Или, скорее, наше видение мира, иногда диаметрально противоположное мужскому?

Позволю себе немного помечтать. В мире, который я вижу в своих грезах, поступки мужчин адекватны и логичны. Каждый человек, независимо от половой принадлежности, самостоятельно распоряжается своей жизнью. И так будет происходить до скончания веков. Муж и жена управляют своим домом, действуя в духе партнерства, когда немыслимо даже малейшее проявление деспотизма. Они поровну делят обязанности и равны в правах.

Позвольте мне еще раз процитировать Мухаммеда: «Не случалось такого, чтобы нежное отношение к любой вещи не делало бы ее более красивой. Как и не случалось так, чтобы грубость не сделала бы ее более уродливой».

Во имя моих протеже Гании и Сафии, во имя Рахмуны, Фатихи и Надии – жертв драмы в Хасси-Мессауде, которые нашли в себе силы сопротивляться, во имя этих гонимых, отверженных, подвергшихся насилию женщин, во имя Хассии, Кароль и Моники, ради всех угнетенных женщин планеты и, наконец, ради себя самой я хочу понять, почему женщины становятся жертвами? В чем их вина? Виноваты ли они в том, что нарушают общественные, религиозные или семейные нормы? Или спрошу прямо: виноваты ли они в том, что родились женщинами?

Живя в Монреале, я время от времени вспоминала о своих родственниках, оставшихся в Алжире. Иногда я думала о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не поступила наперекор воле родителей? Какой бы она была? Муж, чьей малозначительной вещью я была, убил бы меня, или я сама уничтожила бы это чудовище? Когда я была его собственностью, то каждую ночь молилась, чтобы не состариться рядом с ним. Моим единственным утешением в то время была эта молчаливая молитва, не достигавшая слуха спящего на одной кровати со мной жестокого тирана. Обращаясь к Богу, я просила его: «Если Ты любишь меня, как я люблю Тебя, избавь меня от него».

Я вспоминала братьев, то время, когда мы были детьми, наши общие игры. Как я переживала, когда отец наказывал мальчишек! Страдая вместе с ними, я думала, что лучше умереть первой, чем испытать боль потери кого-либо из них. Какими счастливыми мы были, когда развлекались вместе! Когда они находились рядом, я ощущала покой в душе.

Что стало с этими маленькими мальчиками, которые заступались за меня перед родителями? Когда отец приказывал им принести палку, чтобы наказать меня, они выбирали ту, которая причинила бы мне меньше боли.

Сегодня эти маленькие мальчики стали процветающими бизнесменами. Один из них, человек либеральных взглядов, живет в Испании. Остальные женились на алжирках и требуют, чтобы те носили на голове покрывало. Вот этих я больше всего опасаюсь. Я часто вижу во сне один и тот же кошмар, от которого каждый раз просыпаюсь в холодном поту. Я вижу себя лежащей на столе. Живот мой распорот, а братья, усевшись вокруг меня, пожирают мои внутренности.

Пытаясь не вспоминать об этом кошмаре, я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь из них пришел ко мне на помощь или хоты бы искренне попросил прощения. Эго покажется еще более странным, если упомянуть, что один из братьев, в порядочности которого я меньше всего сомневалась, так что даже выдала ему доверенность, позволяющую распоряжаться моим имуществом, продал наш дом в Алжире и не выделил мне и ломаного гроша из вырученной им кругленькой суммы.