Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Вот, другое дело. Молодец. Тогда я завтра позвоню и скажу, что ты согласна.

— А сегодня можно позвонить? Вдруг они до завтра кого-нибудь найдут.

Наташа расхохоталась:

— Можно и сегодня. Сейчас позвоню, это в Бремене.

Оказалось, что лететь в Петербург нужно уже послезавтра утром, именно поэтому господа полицейские не предъявляли завышенных требований. Они даже не поинтересовались наличием у меня документов на право работать переводчиком, главное, чтобы переводить могла. Более того, заверили, что иметь дело придется всего с одним человеком, который, по их словам, совершенно вменяемый.

Гюнтер меня отпустил — я сделала упор на то, что хорошо заплатят, — хоть и проворчал, что я лезу в пасть к русскому медведю. Он посоветовал мне никуда не выходить за пределы гостиницы и бизнес-центра, а также не пить воду из-под крана и питаться осмотрительно. Оливер четыре дня мог пожить у них с Вейлой.

Оливер сильно удивился — он тоже не видел в матери переводчика, — даже не расстроился в преддверии разлуки и попросил привезти из России печенья, которое понравилось ему у Наташи. Мне стало грустно от мысли, что сын все меньше во мне нуждается, но я не подала вида и со своей стороны заверила, что не потрачу времени зря и разведаю все те места, что мы с ним хотели посмотреть летом.

Следующий день я провела в Бремене, занятая оформлением документов, получением визы и покупкой делового костюма. Костюм обошелся недешево и был, на мой взгляд, чересчур облегающим, но продавщица заверила, что это именно то, что нужно. Новый имидж потребовал также новых туфель и строгих зимних ботинок — не могла же я явиться на симпозиум в кроссовках. В обувном, оглядывая себя со всех сторон в зеркало, вспомнила про прическу и следующие два часа провела в парикмахерской, так что к вечеру, когда нужно было заглянуть в полицейское управление, чтобы забрать документы и получить командировочные, я была совершенно измотана, но идеально подстрижена и покрашена.

Девушка в полицейском управлении передала мне объемный конверт с документами, билетами на самолет и материалами по симпозиуму, пожелав мне счастливого пути и хорошего времяпровождения в России. На мой вопрос, когда же смогу познакомиться с клиентом, она ответила, что, скорее всего, мы встретимся с ним в самолете — нам взяты билеты в соседние кресла.

Приехав домой, я сделала еще одну вылазку — отвезла Оливера к Гюнтеру и совершенно обессиленная вернулась.

— Мама, привези мне оттуда бутылку кваса, — хитренько попросил Оливер на прощание, — я приклею этикетку от колы и подсуну Расти Мюллеру. Вот будет умора!

Дома налила себе большую кружку кофе и уселась на кухне с желанием ознакомиться с программой симпозиума. Уже первая страница не внушала оптимизма — я не понимала значения и половины терминов, слабым утешением служило только то, что попадались и вполне удобоваримые темы докладов. Действуя методом исключения, я попыталась вычислить того, с кем придется иметь дело, чтобы узнать тему нашего научного сообщения. Одного за другим я отмела Карло Булаччи из Рима, Франсуа Мальве из Сорбонны, господ Иванова, Шляпко и Моисеенко из России — все они должны были выступать в первый день. Зато программа второго дня повергла меня в шок: в этот день заседание начиналось выступлением Клауса Амелунга из Бременского центра судебной психиатрии с темой, абсолютно не поддающейся пониманию. Психологические аспекты чего-то там, особенности личности кого-то там в условиях каких-то действий… Но мне было уже не до темы, с лихвой хватило самого докладчика.

Внезапно показалось, что меня со всех сторон окружают интриганы и любители зловредных козней: Наташа, с чьей легкой руки образовалась командировка и которая ни словом не обмолвилась насчет потенциального клиента, девушка из полицейского управления, что приложила все силы к тому, чтобы мы встретились только в самолете, продавщица и парикмахер, решившие выставить меня на посмешище в стиле «барышня из офиса», ну и, разумеется, сам доктор. Вот уж не думала, что окажусь в его компании в чужой стране, да еще с невыполнимой миссией.

Интересно, как лучше позориться: в компании неизвестных людей или при дружеской поддержке знакомых? В том, что фиаско мое как переводчика неизбежно, я больше не сомневалась.

— Наташа, — простонала я в трубку телефона, — Наташа, я не могу, я должна отказаться. Что мне делать?

Наташа, должно быть, уже спала, потому что долго не могла взять в толк, что случилось.