Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

Вот он идет по улице прочь от моего дома, доктор Клаус Амелунг, и тихонько насвистывает какую-то мелодию.

Даже если дальше ничего не произойдет, я никогда больше его не увижу, а Маркус Шульц не согласится меня лечить, все равно это был очень необычный и приятный вечер, хоть и не романтическое свидание.

Нет-нет, все же надо задуматься о настоящем романтическом свидании, со всеми вытекающими из последнего последствиями. Не с Амелунгом, понятное дело! Не требует доказательств истина, что Клаус Амелунг не станет рассматривать меня в качестве объекта для свиданий: полоумная гражданка в носках с красными утятами сойдет разве что на полном безрыбье, а, я уверена, Клаус Амелунг до сих пор не испытывает нехватки в новых рыбках.

Мой мозг, словно растревоженный улей, всю неделю работал на два фронта, днем и ночью.

Вконец измочаленная, всю неделю я ждала, что раздастся звонок в дверь, на пороге материализуется доктор Клаус Амелунг и обрадует новостью: знаменитый Маркус Шульц ждет меня для оказания любой возможной помощи.

Или так: раздастся звонок по телефону — и на экране высветится незнакомый номер. Я удивлюсь, пожму плечами, нажму на кнопку и услышу в трубке голос доктора Амелунга. Он сообщит, что Маркус Шульц назначил мне встречу в Бремене, в середине дня. Мне будет совсем неудобно, но я найду возможность и поеду.

Или даже так: звонок в дверь, я открываю и вижу на пороге седенького старичка в пенсне и с черным зонтиком в руках. Это Маркус Шульц, а зонтик потому, что он прилетел на нем ко мне, как Мэри Поппинс.

— Таня, я помогу вам, — говорит он.

Почему-то в этих дневных видениях — мало мне видений ночных! — часто фигурировал папочка Амелунг. Безо всякой надежды на романтизм, просто так. Мне хотелось видеть его, говорить с ним, есть с ним, идти рядом с ним.

Но никто не звонил ни в дверь, ни по телефону. И я поняла, что моя сумасшедшая персона не увлекла не только Амелунга, но и Шульца. Впрочем, ничего сверхъестественного, этого и следовало ожидать.

Известие пришло, когда я уже отчаялась дождаться. И никто не позвонил. Я получила письмо по электронной почте. Доктор Амелунг любезно извещал меня, что профессор Шульц хотел бы со мной связаться. И электронный адрес профессора.

— Это я дал твою почту, мам, — сообщил мне, недоумевающей, вездесущий сын. — Агнет попросила твой и-мейл, и я дал.

Только и всего. Что ж, спасибо и на том, если видеть и слышать меня так неприятно для герра Амелунга.

С профессором я не ошиблась, он оказался именно таким, какими их изображают в книгах и фильмах. Даже в домашнем облачении и окружении он не переставал казаться профессором. Мешковатые коричневые брюки из крупного вельвета, шерстяная грубой вязки серая кофта, очки в роговой оправе и ровная седая бородка. И жена его, открывшая мне дверь, выглядела типичной профессоршей, сухонькой, седенькой, в строгом шерстяном платье и с изрезанным морщинками лицом.

— Очень приятно. Профессор в кабинете. Позвольте, я вас провожу.

Сидя за столом, профессор увлеченно изучал видавший виды фолиант. Один из бесчисленного множества фолиантов, устроившихся в бесчисленном множестве книжных шкафов. Мне даже показалось на мгновение, что в этом есть постановочный момент. Хотя вряд ли профессор решил произвести на меня впечатление. Я пыталась прикинуть возраст профессора, но не могла определить. То ли он слишком хорошо выглядит для своих лет, то ли, наоборот, слишком плохо.

Он бодро поднялся из-за стола, но шаркал ногами, рукопожатие его оказалось сильным, а сама рука пергаментной и высохшей. Весь он был каким-то стремительным, но будто с изношенными шестеренками.

А какая, в сущности, разница? Главное, чтобы был результат. Профессор ведь еще не дал своего согласия на работу со мной.

Маркус Шульц радушно усадил меня в низкое, мягкое кресло, сам устроился напротив. Я не люблю низких кресел, когда коленки оказываются торчащими на уровне лица, а подняться можно, только активно задействуя руки. Но ничего, потерплю.

Мысль о неудобном кресле оставила меня сразу, как профессор Шульц завел разговор, я элементарно забыла и о кресле, и обо всем остальном.

Профессор подробно расспросил меня о былой травме, проведенном лечении, о сновидениях. Его интересовали моя семья и работа, режим дня и даже перенесенные детские инфекции. Отвечала я как можно подробнее, рассказывала и про катание на карусели, и про китайца Мин Ли, и про полученные из Интернета познания, и даже про любительское видео, что выбило меня из колеи в пабе.