Джеймс Олдридж - Правдивая история Лилли Стьюбек

Обнаружив, что Лилли много читает, мисс Ярдли — она преподавала у нас английский и была особенно внимательна к девочке — захотела выяснить, какие книги маленькая Стьюбек брала из библиотеки мисс Дэлглиш, но не сумела вызвать ученицу на откровенность и решила посетить дом пожилой леди, чтобы все разузнать самой. Мисс Ярдли осмотрела библиотеку и побеседовала с мисс Дэлглиш, однако учительница совершила ошибку, сообщив на другой день в классе о своем визите.

— Лилли, недавно ты прочитала две книги Генри Хэндела Ричардсона [7] Ричардсон Генри Хэндел — псевдоним австралийской писательницы Генриетты Ричардсон (1880–1946). , — начала мисс Ярдли. — Пожалуйста, расскажи, о чем они и что ты о них думаешь.

— Откуда вы это знаете? — спросила Лилли.

— От мисс Дэлглиш.

— Вы не имеете права выспрашивать про меня! — возмутилась девочка.

— Но это для твоей же пользы, Лилли. Я хотела узнать у мисс Дэлглиш, что ты читаешь, и только. В конце концов, ведь речь идет об английской литературе, а это мой предмет.

Вообше-то Лилли хорошо относилась к мисс Ярдли и никогда ей не грубила, но девочку привела в негодование сама мысль о том, что учительница навестила большой дом и еще расспрашивала о ней; да как она посмела задать хоть один вопрос?! Сама Лилли не разбалтывала секретов пожилой леди и справедливо считала, что и мисс Дэлглиш должна отвечать ей тем же. Посторонним незачем знать, что происходит за высокой деревянной оградой.

— Мисс Дэлглиш зря рассказала обо мне, — твердо сказала Лилли учительнице. — То, что я делаю дома, вас не касается, мисс Ярдли.

— Извини, Лилли, но я и не думала шпионить за тобой, поверь мне.

И хотя мисс Ярдли не повторяла своего визита, да и в черной тетрадке он даже не упоминался, однако я уверен, что Лилли и мисс Дэлглиш поссорились из-за него, ибо через несколько дней пожилая леди пришла в школу, чтобы при закрытых дверях переговорить с мисс Ярдли и другими преподавателями, после чего никто из них уже не проявлял любопытства к тому, чем Лилли занимается дома.

Мы никогда по-настоящему не знали, как мисс Дэлглиш и Лилли разрешали свои споры, кто из них бывал прав, кто виноват, как они могли уживаться, несмотря на огромное различие в привычках и убеждениях. Никто (даже Дороти Мэлоун) не слышал, чтобы они излагали свои взгляды на жизнь, хотя таковые безусловно имелись, а так как единственным судьей, определявшим, что хорошо и что плохо, что есть добро, а что — зло, для горожан был священник, то настало время, когда мисс Дэлглиш пришла к выводу, что Лилли пора присоединиться к прочим детям, которые внимали проповедям в надлежащем месте.

Не думаю, чтобы Лилли знала, какую веру исповедовали ее родители. Но мисс Дэлглиш в силу своего шотландского происхождения была пресвитерианкой, и однажды утром она прошествовала на воскресную службу вместе с Лилли, которая шла в чистом ситцевом платье, черных дорогих туфлях, яркой жакетке, соломенной шляпе с широкой лентой вокруг низкой тульи и коротких белых перчатках.

Я тоже шел в церковь с братом Томом и не мог сдержать удивления, когда здоровался с пожилой леди и ее воспитанницей.

— Ты идешь в церковь, Кит? — спросила мисс Дэлглиш.

Вопрос был ни к чему, ведь мы были в своих лучших костюмах.

— Да, мисс Дэлглиш, — ответил я.

— Хорошо. Тогда пойдемте вместе, — сказала она.

— Но мы не в пресвитерианскую церковь, — объяснил я. — А в англиканскую (отец позволил нам выбрать церковь по своему усмотрению).

— Вот как, — проговорила мисс Дэлглиш. На ней была широкополая шляпа и черное шелковое платье, длинное, блестящее, окаймленное тонкими кружевами; ее агатовые бусы сверкали на солнце.

— Может быть, сегодня вы все же составите нам компанию? — предложила пожилая леди. — А то Лилли будет скучно одной.

Только мисс Дэлглиш могла остановить нас воскресным утром посреди главной улицы, чтобы пригласить в чужую церковь.

— Я и так не пропаду, — пробурчала Лилли.

— Мы не против, мисс Дэлглиш, — вступил в разговор Том, считавшийся в семье чуть ли не святошей.

— Вы-то не против, но не будут ли против ваши родители? — с запоздалым сомнением в голосе проговорила мисс Дэлглиш.

— Не будут, — ответил я.

Мы вошли в неказистую церквушку под железной крышей и сели на скамью в седьмом ряду, прихожане принялись украдкой посматривать на нас и перешептываться.

— Что нам тут делать, Кит? — спросила Лилли.

— Не знаю, — ответил я.

Лилли никогда не посещала богослужений, да и мне было не по себе в пресвитерианской церкви. Но я хорошо помню воскресную проповедь, потому что она была обращена прямо к Лилли. Его преподобию мистеру Армитиджу, коротышке шотландцу, пришлось взобраться на ящик из-под фруктов, иначе прихожане не увидели бы его из-за кафедры, зато голос у него был громкий, резкий, и хотя вначале он «вразумлял» паству словами из «Послания к коринфянам», в котором говорилось, что «мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне», очень скоро священник обрушился с беспощадной бранью на современную молодежь. В последнее время горожане страдали от бесчисленных мелких краж — видно, их совершали некоторые доведенные до отчаяния молодые безработные; поэтому, с одной стороны, преподобный отец заклеймил тех, кто рылся в помойках, воровал и вообще покушался на чужую собственность, а с другой — осудил греховную наготу и распущенность девиц вроде Лилли, которые, совлекши с себя добрую половину одеяний, купались в реке и скакали там с юными отроками даже в святое воскресенье.