Федор Московцев - Конвеер

– Приходилось ли вам, о дети, забивать лежачего ногами? В этом есть особенная стать и особенное мастерство, не изучаемое в боевых искусствах. Что мы видим в обычных драках? Футбольные пинки по упавшему, который вертится и пытается встать? Это никуда не годится! Познавший мудрость будет бить лежачего строго сверху вниз, втаптывая и вбивая в землю. Наивысшую благодать имеют прыжки на голове и тушке оппонента. Чтоб асфальт прогрыз, зараза, чтоб вообще не встал с земли! Вот еще совет вам дельный: можно станцевать на брюхе, чтоб во рту его плескались его свинские кишки! – говорит об этом деле народное творчество.

От пикника, устроенного в Невском лесопарке, Штрума оторвал звонок Блайваса, предложившего срочно встретиться. Зная, чтоʹ это за встречи, Штрум наотрез отказался куда-либо ехать – бросать Марианну, своих пацанов, шашлыки и напитки ради игры в гляделки с волооким Блайвасом. И тот был вынужден приехать сам.

Штрум вышел на дорогу и вопросительно уставился на серый Форд Фокус, притормозивший позади Хаммера. В кустах, метрах в десяти от своего командира, притаился Змей и ещё трое бойцов Фольксштурма. Из Хаммера с притворными улыбками выбрались Блайвас и Радько. Здороваясь за руку, Штрум отметил легкое дрожание ладони Блайваса. Насторожила и напряженная красная физиономия Радько. Штрум покосился в сторону Форда:

– Кого это ты за собой приволок?

Бросив пить и разжирев на Макдональдс-диетах, Блайвас выглядел так же аппетитно, как доска почёта в притоне для алкашей.

– Нужно обсудить одно дельце, – понуро засопел он, уравняв цвет своего лица с цветом травы.

– Как себя чувствуешь?

– Что? – Блайвас выглядел довольно неаппетино, куда только подевались его тошнотворные квазибандитские прихваты, сейчас он выглядел хуже последнего районного говнаря, спалившегося на мелкой краже.

Если до этого у Штрума оставались какие-то сомнения насчет Блайваса и Радько – за счет того, что когда-то брали под опеку и покровительствовали, то в эту минуту они окончательно превратились в его глазах в понторезов и фуфломётов.

– Странно себя ведёшь.

Глаза Блайваса заметались подобно мышам, почуявшим кота.

– Хозяин за тебя спрашивал.

Штрум медленно стал переносить центр тяжести вперёд, словно готовясь к удару:

– Это не объясняет твой страх.

С презрением и негодованием он отшатнулся, тогда как Змей, зорко следя за беседой, напрягся, как пружина, и был готов прыгнуть на врага в любую секунду. Затаенное беспокойство, обуявшее Блайваса, не укрылось от Штрума, сурово зазвучал его голос:

– Мой бывший человек, Шакал, тупо спалился на говне, и сдал ментам за всю масть. И его нашли в камере мертвым. Прикинь, вчера ночью. Блин, вот дела творятся, а, Винц?

Выдержав паузу, Штрум докончил:

– Надеюсь, у тебя есть в чём сознаться в обмен на сказанное мной.

Радько поспешил своему напарнику на помощь.

– Хозяин спрашивал за тебя на прошлой неделе, в Талион-клубе, и в позапрошлый приезд. Но нам было некогда, мы занимались конвейером, там на открытии во вторник будет телевидение, мы не укладывались в график. Если не подготовимся, весь наш проект с Хаммерами накроется огромной лохматой пилоткой.

– Когда он тебя спросит, ты скажешь, что тебя эти дни не было в городе, ладненько? – подхватил Блайвас.

Когда Радько говорит о делах, ничего хорошего из этого не выйдет. Он просто болтун. Он всю дорогу ходил в дизайнерских шмотках, выливал на себя слишком много спрея для волос и давал слишком многим у себя отсосать. Тому, что он говорит, нельзя верить.

– Он меня спросит? – недоверчиво покосился Штрум.

Радько ответил:

– Хозяин хочет с тобой поговорить, он будет тут во вторник.

Теперь Штрум удивился всерьез.

– Со мной? Поговорить?

Блайвас отвёл взгляд и хрюкнул:

– Ты сам спрашивал: политическое движение, штурмовые бригады, охранные агентства.

Радько продолжил объяснение:

– Но надо показать работу. На Исаакиевской площади будет мероприятие, посвященное футбольному матчу, на этом мероприятии соберутся фанаты…

Запнувшись, он мгновение смотрел в глаза Штруму, затем сказал: «Сейчас… мы не волокём по этой теме, позову специалиста, он специально из Москвы…»

Радько бросился к Форду, озадаченный Штрум вопросительно ждал. Наконец, Радько привёл невысокого белесого мужчину средних лет в сером спортивном костюме, представившегося Раймондом. Он говорил с вязким прибалтийским акцентом, и Штрум подумал, что прибалты – те же гуки, которых давно пора отправить к шайтану на шампур. Слушая его речь, командир Фольксштурма ещё раз мысленно проверил список людей, которым можно верить – Радько и Блайваса там не оказалось.