Тим О'Брайен - Что они несли с собой

— Взялись, — наконец сказал Норман Боукер.

Он досчитал до трех, и они напряглись и потянули.

— Застрял, — промолвил Митчелл Сандерс.

— Понял уже. Господи Боже!

Они попробовали еще раз, потом позвали Генри Доббинса и Крыса Кайли и поднажали впятером, но тело застряло намертво.

Эйзр отошел к сухому участку и сел, держась за живот. Лицо у него было серое. Остальные стояли кружком, смотрели на жижу, через некоторое время кто-то сказал:

— Не можем же мы просто оставить его тут.

Остальные кивнули, достали саперные лопатки и начали копать. Это был тяжелый и грязный труд. Складывалось ощущение, что жидкая каша наползает быстрее, чем они копают, но Кайова был их другом, и потому они не сдавались.

Медленно, небольшими группками подтянулся остальной взвод. Только лейтенант Джимми Кросс и юный солдатик еще обшаривали поле.

— А знаете что, пожалуй, надо сделать? — пробормотал Норман Боукер. — Следует сказать лейтенанту.

Митчелл Сандерс покачал головой.

— Только напортачит. А кроме того, он там вполне счастливым выглядит, взаправду довольным. Оставь его в покое.

Спустя полчаса они высвободили нижнюю половину тела Кайовы. Труп вверх ногами засел под острым углом в иле — ни дать ни взять ныряльщик, который головой вперед бросился с высокой вышки. Какое-то время взвод мог только пораженно смотреть. Но вот Митчелл Сандерс кивнул и сказал:

— Давайте заканчивать.

И они схватили мертвеца за ноги и с силой потянули, потом потянули еще, и через минуту Кайова выскользнул на поверхность. У него отсутствовал кусок плеча; руки, грудь и лицо были изорваны шрапнелью.

— Могло быть и хуже, — обронил Генри Доббинс.

А Дэйв Дженсен спросил:

— И как же, приятель? Скажи мне — как?

Стараясь не глядеть в лицо покойнику, они осторожно отнесли его к сухому месту, где и положили. Тряпками они стерли грязь. Крыс Кайли обыскал его карманы и сложил его личные вещи в пластиковый пакет. Затем этот пакет он примотал к запястью Кайовы, после чего по рации вызвал вертолет.

Остальные разошлись, постарались найти, чем заняться: одни курили, другие открывали банки сухого пайка, третьи просто мокли под дождем.

Все испытывали облегчение, что справились с задачей. Теперь впереди замаячила надежда найти какую-нибудь хижину или заброшенную пагоду, где можно будет раздеться и выжать одежду, а может, даже развести костер. Всем было жаль Кайову. А еще они испытывали своего рода душевный подъем, тайную радость, потому что остались живы и потому что даже дождь лучше, чем чтобы тебя засосало в дерьмо. В конце концов, всё решает слепой случай, везение.

Эйзр сел рядом с Норманом Боукером.

— Слушай, — начал он, — я про те глупые шутки… я ничего такого не имел в виду.

— Мы все болтаем разное.

— Да, но когда я увидел парня, то почувствовал… даже не знаю… словно он нас слышал.

— Не слышал.

— Наверное, нет. Но я почти виноватым себя ощутил… точно, если бы я держал рот на замке, ничего такого не стряслось бы. Точно это моя вина.

Норман Боукер смотрел на размокшее поле.

— Это ничья вина, — вздохнул он. — И всех сразу.

Посреди поля старший лейтенант Джимми Кросс сидел на корточках в жиже, почти полностью в нее погрузившись. Мысленно он раз за разом переписывал письмо отцу Кайовы. На сей раз получилось безликое. Офицер отстраненно выражает соболезнования. В извинениях нет необходимости, поскольку, в сущности, это просто дурацкая случайность, а война полна дурацких случайностей, и вообще ничто не может такого извинить. И это правда, думал он. Чистая правда.

Лейтенант Кросс глубже ушел в грязь, черная вода стояла теперь у его горла, и попытался сказать себе, что это правда.

Рядом с ним, в нескольких шагах левее, юный солдатик все еще искал фотокарточку своей девушки. Все еще вспоминал, как убил Кайову.

Мальчишке хотелось признаться. Он хотел рассказать лейтенанту, как среди ночи достал фотографию Билли и передал Кайове, а потом включил фонарик, и как Кайова прошептал: «Ха, а она милашка», и как на мгновение в свете фонарика лицо Билли вспыхнуло, и как сразу затем вокруг них взорвалось поле. Это из-за фонарика. Он был как мишень, светящаяся в темноте.

Солдатик посмотрел на небо, потом на Джимми Кросса.

— Сэр? — окликнул он.

Дождь и туман наползали на поле огромной серой стеной серости. Где-то поблизости зарокотал гром.

— Сэр, — произнес мальчишка, — я должен кое-что сказать…