Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

Пришли ещё гости, и хозяин засуетился:

– Прошу в зал, дорогие!..

За стол пока не садились, ожидая военного коменданта. Заиграла музыка, Лонгин увидел за роялем девушку. Осторожно, чтобы не помешать, приблизился: у неё было лицо подростка, но с какой женственной грацией восседала она перед инструментом! как легко, изящно-прямо держала спину и голову. Произведение, которое она исполняла, трогало чем-то загадочным, какой-то романтичной печалью.

Когда она кончила играть, первым захлопал Найзель:

– Браво! Это из «Лирических пьес» Грига?

Не поворачивая головы, девушка тихо произнесла:

– «Одинокий путник».

Её голос показался Лонгину редкостно мелодичным. Она встала – высокая, безупречно сложённая; богатая светло-каштановая коса доставала до талии, пухловатое с полными сочными губами лицо было удивительно славным, на тупом носике молодой человек заметил веснушки, что растрогало и совершенно восхитило его.

Он галантно представился девушке, она, чего он не ожидал, протянула ему руку:

– Ксения Усвяцова.

– И папу рекомендую, – улыбчиво проговорил рядом Василий Иванович, наклоняя голову в сторону подходившего бородатого человека в подряснике.

Отец Георгий Усвяцов недавно приехал с семьёй из Белграда. С августа сорок первого в Псковском кремле располагалась Православная миссия, отец Георгий стал одним из её священников (12). Его отец служил врачом в Добровольческой армии, вывез семью в Константинополь, затем в Югославию. Георгий стал псаломщиком русского православного храма, учился, был рукоположён в дьяконы, потом – в иереи.

Лонгин взялся расспрашивать его о загранице, познакомился с попадьёй Татьяной Федосеевной.

Приехал военный комендант, которого городской голова, сияя, повёл к почётному месту. Лонгин сел за стол рядом с Усвяцовыми. Гостями были в основном служащие городского управления (13), переводчики комендатуры, отличившиеся в стычках с партизанами полицейские, несколько врачей, учителя. Начальник полиции Олег Ретнёв, уроженец близлежащей деревни, бывший старший лейтенант РККА, загодя прислал глухарей, которых подали на стол начинёнными шпиком, тушёнными в красном вине. Французское вино, благодаря связям среди немцев, достал Лонгин.

Василий Иванович, не знавший немецкого, обратился к коменданту по-русски:

– Прошу отведать кушанье русских помещиков.

Гость выслушал переводчика и кивнул. Он был в отличном расположении духа. Немцы считали нужным поощрять религиозность у русских, и, благодаря православному календарю, комендант мог отпраздновать русское Рождество, проведя своё дома в Германии. Он заметил, что собравшиеся держатся слишком чинно, и решил пошутить:

– А какую еду любили царские министры?

Лонгин вонзил вилку в мясо, улыбнулся и соврал:

– Тетерева на Рождество всегда подавали Екатерине Великой!

Комендант как истый немец восхищался Екатериной и предложил тост в её память. Найзель, попросив позволения, добавил:

– За русскую императрицу, которая о немецких колонистах заботилась так, как ни один государь не заботился о своих подданных! А для России она сделала столько, что о её правлении в истории осталось свидетельство: «Золотой век Екатерины».

Зазвенели рюмки, застольем овладело оживление. Среди гостей были две любовницы Лонгина: Беттина и сотрудница городского управления Клара – русская, родившаяся в Эстонии в семье эмигрантов. Обе переглянулись с молодым человеком, но он чувствовал одно: слева, отделённая отцом Георгием, сидит Ксения. Отчётливо представлялось, сладко будоража, как он упоительно целует её в свежие губы, обхватывая руками, осязает юное тело, а она в проснувшемся волнении роняет ласковые обжигающие слова...

Гости становились шумливее, раздалось:

– Пора танцевать!

Женщины чувствовали на себе обострившееся внимание мужчин. От некоторых счастливиц пахло дорогими духами. Все были хорошо одеты: ездили одеваться в Ригу, которая прославилась сравнительно богатыми, по военным меркам, магазинами. Лонгин, чтобы не оказаться невежей, потанцевал и с Беттиной и с Кларой.

И пригласил на вальс Ксению. Спросил, как ей живётся в Пскове. Она сказала, что начала заниматься в художественной школе при Православной миссии. Вероятно, скоро в кремле будет организован литературный кружок, она станет посещать его. В Белграде Ксения загорелась движением русских скаутов и намерена, если удастся, здесь распространить скаутскую программу.