Сэм Сэвидж - КРИК ЗЕЛЁНОГО ЛЕНИВЦА

Ты пишешь, что Кроуфорд от тебя тащится, но как и почему ты его сильно толкнула? Он что? дал волю рукам? Так и вижу его — обрюзглый, рыхлый и слюнявый, и брюшко я это вижу, как арбуз, оттопыривает пуговицы на рубашке. Нет, ты меня не разжалобишь! И не выгораживай его! Вижу, как он хищно припадает гнусным воспаленным глазом к видоискателю. И что ты хочешь сказать этим своим — у него снесло крышу? И теперь он живет в вашем доме? Или все-таки у него остался собственный дом? Или все это происходило на грязном ковре прицепа? Образы хлынули, как вода сквозь прорванную дамбу. Сжимаю голову руками, хочется кататься по полу. Послушай меня, Ферн! Насчет фотоаппаратов мне известно все. У самого была когда-то лейка М-3.

Энди.

Милая Ферн,

Столько всего недавно напроисходило, хорошего, плохого, я в этом по уши увяз. Вчера начал тебе писать письмо. Нет, я вчера вечером кончил писать тебе письмо. И даже бросил в щель почтового ящика, но тут же запустил руку и выхватил его обратно. Я не смог сосредоточиться на списке литературы для чтения, который ты просила, хотя вчера, опять же, я его начал. Ты ничего не отвечаешь на мое приглашение. Мне пора бы знать — да или нет. Твое молчание для меня — как часть общего провала всего мероприятия. Глаз не сомкнул, а сейчас уже утро. Нисколько не устал. Знаю, это звучит нелепо, но не могу отделаться от убеждения, что больше мне никогда не понадобится сон. Сижу на кухне, за столом, пью свежесваренный кофеек. За окном залитые солнцем кроны вековых вязов. Вот, разглядывал картинки в иллюстрированной энциклопедии млекопитающих: всегда ее держу на кухонном столе, чтобы было на что смотреть, пока я ем. Сел с намерением рассказать тебе о смерти своей матери, о своей матери, которая недавно умерла, я тебе уже сообщал, наверно, рассказать о том, как я отношусь к этому событию и к ней и, может, еще кое-что о сестре и об отце, поскольку они тоже того стоят, а у меня же рядом никого, и не с кем словом перемолвиться, но потом я передумал, ну их совсем, а лучше я тебе расскажу сейчас про зеленого ленивца, поскольку лично мне он очень близок.

Зеленых ленивцев, в сущности, почти никто не понимает, включая так называемое научное сообщество, представителям которого, кажется, не мешало бы поднапрячься и осознать именно такие трудно осознаваемые факты, как эти мало к себе располагающие существа, которые, в отличие от кенгуру, не выворачивают душу наизнанку и не выставляют чувства напоказ. Склонность матери-природы к злым проказам, столь очевидная, постоянно проявляющаяся то там, то сям, вечно ускользает от нудного научного ума, что и мешает ему, научному уму, понять ленивцев, поскольку именно они, ленивцы, я так считаю, суть самые что ни на есть несчастные жертвы этих скверных шуток.

Отнюдь не являясь мрачными отшельниками, какими пытаются их изобразить на картинках в разных иллюстрированных книжках о животных, ленивцы, в сущности, на редкость общительные ребята (чуть не написал "крошки", хотя они достаточно крупные; просто к ним как-то привязываешься, а "крошки" как раз эту приязнь и передают). Собственно, стадное чувство развито у них куда сильней, чем, скажем, у собак. Но кто, скажи, слыхивал когда-нибудь о стае ленивцев? Опять же, горя желанием повилять хвостом, они начисто лишены такой возможности за неимением хвоста, отсутствие которого, если, конечно, так можно выразиться, венчает их лишенья. Вместо того чтоб резвиться стаями, они обречены (ну не злая ли это шутка?) все дни свои влачить в полном одиночестве, два-три часа бодрствования, которые ежедневно отпускает им природа, ползая среди ветвей единственного большого дерева в таком кошмарно-вялом темпе, что некоторые натуралисты доходят буквально до белого каления от скуки, наблюдая их. И это дерево — единственное! — им заменяет дом, город и весь мир.

Кому ж такое понравится. А ведь ленивец не только общителен и даже, может, чересчур, он еще и остроумен (в более выигрышной ситуации мы б его назвали душою общества), и жуткая медлительность, с какой он вынужден передвигаться, уныние пейзажа, который он проходит со скоростью улитки, а главное, элементарная несправедливость всего этого буквально сводит его с ума. На самом деле ленивцы часто лишаются рассудка, и это единственный вид, кроме человека, в котором безумие встречается на регулярной основе. Собственно, безумие среди ленивцев так широко распространено, что, видимо, его и следует признать их нормальным состоянием, душевное же равновесие (наблюдаемое притом только в первый год-два жизни, пока они еще не осознали своей участи) считая юношеским отклонением.