Юсуф Шаруни - Современный египетский рассказ

— Бобов с маслом, дяденька!

Он посмотрел на меня, не двигаясь с места. Когда я снова повторил просьбу, он процедил сквозь зубы:

— Тарелку давай!

«Тарелку! Но где же она? — в ужасе думал я. — Может, я выронил ее, когда бежал? Или ее украл фокусник?»

— У тебя, малый, совсем котелок не варит.

Я поплелся назад искать тарелку. На том месте, где показывал свое представление фокусник, уже никого не было, но из соседнего переулка доносились ребячьи голоса. Фокусник, увидев меня, рявкнул:

— Плати деньги или катись отсюда!

— Моя тарелка! — с отчаянием завопил я.

— Какая еще тарелка, сын шайтана?

— Отдайте тарелку!

— Проваливай, не то напущу на тебя змей.

Ясное дело, это он украл тарелку… Но я ушел, испугавшись его, и в конце концов разревелся.

Когда прохожие спрашивали меня, почему я плачу, я отвечал: «Фокусник украл тарелку». Но тут я услышал громкий голос: «Эй, подходи, полюбуйся!» Я повернул голову и увидел неподалеку ящик с круглыми окошечками — волшебные картинки! Туда уже десятками сбегались дети. Один за другим они глядели в окошечки, а хозяин пояснял, что изображено на картинках: «Вот доблестный рыцарь и красавица принцесса, прекраснейшая из дев».

Слезы мои мгновенно высохли, и я в восторге устремился к ящику, совершенно забыв и про фокусника, и про тарелку. Я не мог устоять перед соблазном и, заплатив пиастр, прильнул к окошечку вместе с девчонкой, смотревшей во второе окошечко рядом со мной. Перед моим взором чередой проходили восхитительные картинки.

Когда же я вновь спустился с небес на землю, у меня уже не было ни пиастра, ни тарелки… Но я не жалел об утраченном, зачарованный картинками рыцарских поединков и рыцарской любви. Я забыл о голоде, забыл даже о неприятностях, которые ожидали меня дома. Отойдя в сторону, я прислонился к стене полуразрушенного дома, где некогда помещалось казначейство, а также резиденция судьи, и целиком отдался грезам. Мое воображение рисовало мне рыцарские подвиги, красавицу принцессу и свирепого дракона. В мечтах своих я испускал воинственные кличи, и рука моя ни разу не дрогнула в битве. Я разил врага воображаемым копьем и восклицал:

— Получай, дракон, удар прямо в сердце!

Вдруг подле меня раздался тоненький голосок:

— И подхватил он красавицу принцессу, и усадил ее в седло у себя за спиной!

Я повернулся и увидел ту самую девочку, которая вместе со мной смотрела волшебные картинки. На ней было перепачканное платьице и цветные сандалии. Одной рукой она перебирала длинную косу, а в другой у нее была горсть засахаренных горошин, которые она не спеша отправляла в рот. Мы посмотрели друг на друга, и она мне сразу понравилась.

— Давай посидим немного, — сказал я.

Она кивнула. Я взял ее за руку, мы прошли через дверь в полуразрушенной стене и сели на ступеньку лестницы, давно уже никуда не ведущей. Ступеньки взбегали вверх, к площадке, за которой голубело небо и высились купола минаретов. Мы молча сидели рядом, не зная, о чем разговаривать. Меня охватили странные, неведомые чувства. Я склонился к лицу девочки и вдыхал запах ее волос, смешавшийся с запахом земли и ароматом ее дыхания, сладостным от засахаренного горошка. Я поцеловал ее в губы, и во рту у меня тоже стало сладко. Я обнял ее обеими руками. Она молчала. Я снова поцеловал ее в щеку, в сомкнутые губы. Потом губы ее шевельнулись, обсасывая сладкий горошек. Наконец она решительно встала. Я с испугом схватил ее за руку и попросил:

— Посиди еще немного.

Но она равнодушно сказала:

— Нет, я пойду.

— Куда?

— К повитухе Умм Али.

И указала на дом, где в нижнем этаже была мастерская гладильщика.

— Зачем?

— Маме плохо. Велела мне бежать к Умм Али и сказать, чтоб она шла поскорее.

— Но потом ты вернешься?

Она кивнула и ушла.

Тут и я вспомнил о своей маме. Сердце мое сжалось. Я поднялся с ветхих ступенек и направился домой с громким плачем: это испытанный способ избавиться от наказания. Только я очень боялся, что мать разгадает мою хитрость. Но ее не оказалось дома. Я заглянул на кухню, в спальню — дом был пуст. Куда она ушла? Когда вернется? Мне стало не по себе… И тут меня осенила спасительная мысль. Я взял на кухне тарелку, вытряхнул из своей копилки пиастр и снова отправился к лавочнику. Он спал на скамье перед лавкой, прикрыв лицо рукой. Котел с бобами куда-то исчез, бутыли с маслом выстроились на полке, а мраморный прилавок был чисто вымыт.

Я позвал шепотом:

— Дяденька…