Леонид Жуховицкий - Колькин ключ

Коля открыл глаза и увидел Раису.

Веки разлипались неохотно, он их вновь прикрыл и еще малость полежал в полудреме. Голова была как недозревший нарыв, который вроде бы и не болит, но то ноет, то дергает, и не дай бог случайно его зацепить…

Что-то шаркало, поскрипывало, лилось. Потом на лоб приятно опустилось холодное.

Коля полежал еще с минуту и окончательно проснулся.

Раиса сидела у постели на стуле. Была она в летнем зеленом платье и коричневой, домашней вязки, кофте нараспашку.

— Болит? — спросила она. Коля шевельнул плечами.

Она сняла с его лба согревшееся полотенце, встряхнула в воздухе, охлаждая, и положила вновь.

— Вот видишь, — пробормотал Коля медлительно и невнятно.

Было паршиво. Не хотелось ни спать, ни подниматься, ни разговаривать, ни думать. Больше всего — думать.

Потому что сквозь пустые, зевотные первые минуты бодрствования, сквозь дремоту, еще не до конца рассосавшуюся в мозгу, сквозь унылую похмельную тоску его все же доставало вчерашнее. И не думая о нем, все равно думал. И не желая ничего знать, все равно знал. Знал, что висит над ним эта тяжкая, нечистая забота, хоть чужая, но и его, и, как ни противно, надо что-то решать, потому что так и так придется, а если ничего не решит, это тоже обернется решением.

Коля пересилил себя, вялым движением откинул на спинку кровати влажное полотенце и опасливо шевельнул головой.

Нет, ничего. Терпимо.

— Дорвался все-таки, — покачала головой Раиса, — чуяла моя душа.

— Отвернись, — сказал Коля.

Он надел брюки, пошел в ванную и долго будил лицо холодной водой, а потом так же долго чистил зубы пахучей импортной настой.

Когда он вернулся в комнату, Раиса по-прежнему сидела на стуле, только кровать была застелена. Коля лег поверх одеяла, сам встряхнул полотенце и опять положил на лоб.

— Мутит? — спросила Раиса.

— Да нет, просто…

Он попытался определить свое состояние словами и не смог, только поморщился.

— Теперь похмеляться надо?

Коля покачал головой:

— До этого, слава богу, не дошел. Чаю бы покрепче…

Она вышла на кухню. Хлопнула дверца шкафчика. Прошелестела бумага.

— Как Мамай прошел, — сказала Раиса входя. — Ладно, сейчас сбегаю.

Уже у двери обернулась подозрительно:

— А не усвистишь?

Он усмехнулся, через силу шевельнув губами, и поправил полотенце на лбу.

Раиса ушла, и почти сразу появился Павлик.

— Райка у нас была?

— Ага. За чаем побежала.

— Я на минуту, — успокоил Павлик. Он был в своей зеленой спецовке, с «Новотайгинском» на спине, — в руках — рабочий чемоданчик.

— Да сиди, — сказал Коля.

— Мне же назад. Просто рядом был, в мастерской делал разводку.

Павлик работал на электромонтаже, в хорошей бригаде, но настоящую квалификацию пока что не набрал и в основном занимался мелочевкой.

— Сиди, — повторил Коля, — придет — чаю попьем. Он помялся немного, но все же спросил:

— Я вчера лишнего не натворил?

— Все нормально! — тут же возразил Павлик, будто этого как раз вопроса и ждал. — Все о'кей. Пришли, разделись и спать.

— А вахтерша?

— Я сказал, ты опять ногу подвернул.

Да, подумал Коля, небось зрелище было… Оставалось уточнить еще одну деталь:

— А где же мы с тобой встретились?

— На углу, у магазина. К тебе какой-то тип лез, а ты его оттолкнул.

— Сильно оттолкнул?

— Да нет, все нормально, он потом поднялся. Он пьяный был. Коль, ты просил напомнить.

— Что?

— Письмо тебе надо послать. Ларисе.

Коля насторожился:

— А что за Лариса — не сказал?

— Как что за Лариса? — удивился Павлик. — Твоя дочь.

— А-а, ясно. — Коля помедлил. — Много я тебе наговорил?

— Да нет, правда, все нормально. Вот только чтобы напомнил насчет письма.

— Это спасибо, пошлю. Надо послать.

— У тебя неприятности, да?

Павлик смотрел на него не с любопытством и даже не с сочувствием, а с той спокойной готовностью взять чужую беду на себя, какую и встретишь разве что в семнадцать лет. Хороший парнишка, с жалостью подумал Коля, хороший, но как жить будет? Если под каждое бревно подставлять хребет…

— Да как сказать? — поднял брови Коля. — Не то чтобы неприятность… Меня-то, в общем, и не касается. Но…

— Тебе полотенце намочить?

— Да не стоит. Это я так, по инерции.

— Приду с работы, расскажешь, ладно? — сказал Павлик. — Я в полшестого приду.

— Само собой! — тут же согласился Коля.

До полшестого можно не то что неприятность — роман сочинить.

Павлик встал, проверил замки чемоданчика. В просторной спецовке он смотрелся еще щуплей.