Адель Фернандес - Ранний плод - горький плод

— Как здесь хорошо, — мурлычет Франсина.

Она запирает на задвижку дверь, раздевается и ставит перед камином чан, в котором Матильда только что купала Клоди.

— Восхитительно, — говорит Франсина, лениво намыливаясь перед огнем. Красные блики играют на ее коже. Матильда улыбается. Она любуется красотой Франсины, грацией ее движений, гибкостью, совершенными очертаниями ее тела, белизной кожи, блеском влажных от пара волос.

— Ты сейчас поджаришься, — предостерегает Матильда, протягивая ей полотенце, — отодвинься от огня.

И смеется, видя, как Франсина отряхивается, словно мокрая собачонка, быстро проводит тряпкой по кафелю, который забрызгала Франсина, и отгоняет Клоди, пытающуюся залезть в бак.

— Я сейчас помогу тебе вылить воду, — говорит Франсина, одеваясь.

Женщины берут за ручки импровизированную ванну, открывают дверь и выливают мыльную воду под липу.

— Теперь я поднимусь причесаться и навести красоту, — говорит Франсина, — а потом, если хватит мужества, пойду работать. В музыкальной комнате — настоящий мороз.

— Когда Хосе вернется из школы, я пошлю его развести огонь наверху, — обещает Матильда, — а пока возвращайся сюда. Поможешь мне чистить свеклу.

— Но она же совсем белая, твоя свекла, — замечает Франсина.

— Да, прежде мы отдавали ее свиньям. Но ты увидишь, она вполне съедобна.

Обе невестки с улыбкой смотрят друг на друга. Меню, которые изобретает Матильда, с каждым днем становятся все более необычными. «Она в самом деле прелестна, наша Франсина, прелестна и очаровательна, — думает Матильда. — Я не знаю женщины более красивой». Она сажает маленькую Клоди в манеж, бросает ей игрушки и начинает чистить кормовую свеклу.

Жильбер и Луи сидят по обе стороны камина в охотничьем домике. Сосновые ветки трещат в огне, распространяя запах жженой смолы, смешанной с ароматом полыни, которой мужчины набивают трубки.

Сидя на чурбаках вместо стульев, склонившись к жаркому очагу, они наслаждаются этой минутой отдыха и размышляют. Падает снег, и снежинки образуют причудливый узор из цветов на стеклах крохотного окошка. Чтобы не замерзнуть, Жильбер заткнул все отверстия для стрельбы. Блуждающий взгляд Луи скользит по потолку, затянутому паутиной, по стенам, серым от сырости, по полу с разошедшимися досками, между которыми кое-где пробиваются пучки белесых грибов. Под окном на известке стены что-то написано черным карандашом. Луи плохо различает буквы, он встает, подходит и читает вслух:

Quiero la tia Mathilda mas que mi madre.

Quiero el tio Gil mas que mi padre.

El Claudico, tiene una сага de poco amigos, no lo quiero.

— Что это значит? — спрашивает доктор.

— Мы здесь в святилище Хосе, — отвечает Жильбер. — Он приходит сюда помечтать, здесь он учит свои уроки и, как видишь, запечатлел на стенках свои размышления и свое душевное состояние:

Я люблю тетю Матильду больше, чем маму.

Я люблю дядю Жиля больше, чем отца.

У Хромого лицо несимпатичное, и я не люблю его.

К счастью, Жорж никогда сюда не заходит, и к тому же он не знает испанского языка.

Луи снова садится к очагу. Он протягивает руки к раскаленным углям и повторяет:

— «Я люблю тетю Матильду больше, чем маму... Quiero la tia Mathilda»... Я бы тоже охотно написал на всех стенах: «Я люблю Матильду! Я люблю Матильду больше... больше всех на свете!»

Жильбер пожимает плечами.

— Ты не перестал быть романтиком. Меняются времена года. Люди подыхают от голода, холода, ярости. Продолжаются аресты, ссылки, убийства. Каждый день ты рискуешь своей шкурой и тем не менее думаешь о Матильде, о своей любви к Матильде!

— Пока я жив, пока жива она, я не перестану надеяться, — шепчет Луи. И быстро добавляет: — Ты прав, я идиот. — Резким движением он вытряхивает табак из трубки. И, помолчав, спрашивает: — Сколько их у вас сейчас?

— Пятеро, — отвечает Жильбер. — Твой англичанин, старик коммунист и трое евреев, из которых две женщины.

— Пятеро... Где же ты их пристроил?

— В комнатах третьего этажа. Они мерзнут, но вполне ладят друг с другом. Оттуда у них есть лестница на чердак, так что они могут удрать при малейшей опасности через крышу. Матильда и Хосе, как только Жорж уезжает в свой суд, приносят им поесть.

Луи даже подпрыгнул.

— Не хочешь ли ты сказать, что у вас прячутся пять человек и твой брат понятия об этом не имеет?!

Жильбер отвечает не сразу.

— Не знаю... Матильда утверждает, что это так, но я и сам себя спрашиваю, в самом ли деле Жорж ничего не подозревает.