Илья Астапов - Плод

«Если меня спросят, что я сделал, я солгу. Если спросят, что я знаю, я отвечу то, что они хотят услышать. Если меня спросят, по какой причине я был против них, я цинично посмеюсь над их идеалами.

Эта, на первый взгляд, незамысловатая игра обернулась для меня и многих других гибельным заблуждением, к которому мы пришли. Потом, нас заставили признаться в этом подлоге, именно поэтому мы там, где мы есть. «Сеть» изо лжи, доносчиков и преследователей незаметно опутала нас, проникнув во все слои и сферы нашей жизни. Пребывая в ней столь долго, она омрачила наш разум. Я не знаю, но изо дня в день я тщетно пытался распознать, в какую организацию ведут нити этой лжи.

Если мы узнаем это имя, то предание его огласке может уничтожить нас, меня и всякого, кто пожелает узнать истину.

Всё это время мы ищем её. Я мог заблуждаться и мог не видеть, но она непреклонно, тихо следовала позади меня, не давая скрыться тем следам, по которым я мог бы приблизиться к ней.

Я пишу всё это, будучи предателем и тем, кто не смог (по многим причинам). Будучи завистником тех, кто всё-таки отважился остаться и найти ответы, которых ещё долгое время не дождаться (а возможно, никогда не будет). Кто, скрыв их в себе, оставит остальным подсказки. Кто успел что-то сделать, вопреки невежественной воле других.

Я, рождённый уйти. Я, ведомый тихим замыслом в себе. Я, неудержимый мыслями о ней.

Но, как и прежде, вы, наверное, захотите узнать от меня о том, о чём я не люблю вспоминать. Это может быть моё детство, которое я хорошо запомнил, в цветах, знакомых многим. Это древо, цветущее где-то в глубине моего сознания. И я слышу, как оно колышется воспоминаниями. Как оно иногда цепляет меня своими ветвями. Вижу, как оно, меняя свой цвет, обманывает меня. Казавшейся мне ранее светлый его образ, спустя минуту, становится тусклым оттенком, отбрасывающим тень на все мои прежние поступки. Но уже позже, только теперь, завтра, я смогу понять, что произошло со мной. Теперь я вижу, как оно цветёт новой жизнью, каждый день. Оно цветёт в моих руках, в моём сердце.

Наверное, вы спросите меня про тех, кто был со мной, про «Движение», про тех, кого я люблю и кто дорог мне.

Я скажу лишь, что…»

— (Звонок) Дзззззззз!!! Положенное время истекло. Ваше письмо будет прочитано цензором из числа персонала учреждения. Далее «Система» определит возможность получения письма адресатами.

«Моё время вышло. Я не знаю, какое сегодня число. До того, как «Система» заново запустила временной отсчёт, после последней перезагрузки, сегодня должен быть конец 2070 года».

Не медля, я складываю письмо в конверт и вместе с карандашом кладу всё в ячейку приёма и отправки корреспонденции.

Щелчок кнопки Rec на диктофоне, пошла запись:

— Что побудило вас и ваших сообщников совершить взлом и попытку отключения «Системы»? — прозвучал голос из динамиков. Четыре камеры внутреннего наблюдения ждали моих ответов.

— Всё это… — начал я, разложив руки на столе и смотря перед собой, как того требуют во время допроса. — Всё это время я пытался найти тому объяснение. Я верил, что предание гласности о существовании лжи способно сплотить нас. Теперь я знаю, что эта вера была ошибочной, основанной на пустоте. Моё безрассудство, подтверждённое фактами, окружающими нас, доказывает мой личный самообман. Самообман в том, что с «Системой» можно бороться. Если бы эта трагедия касалась только меня, то сегодня мне было бы легче закончить эту борьбу и отказаться от всего и я бы смог всё забыть.

Немного помедлив, создавая странную паузу, уже другой голос продолжил.

— Вами осознаётся полнота ответственности за содеянное преступление?

Я не торопился с ответом, облекая мои переживания в слова.

— Однажды я кое-что осознал. Наверное, каждый человек, думая о себе, легко и охотно ставит себя в один ряд с теми, кто был одарён редкими качествами и неповторимыми талантами. Так случилось и со мной. — Так случилось, думалось мне, что меня заставили поверить в это. — Что бы про нас ни сказали, что мы лжём, мы должны доказывать это своими поступками. И я увидел их.

Я встал, подойдя к одной из камер, словно желая донести до неё сакральный смысл понятого мной.

— Когда изо дня в день ты испытываешь страдания, когда ты прожил хоть сколько-то эту жизнь, то ты знаешь, что такое боль, что такое удар, болезнь, что такое утрата, что такое тоска. Но за ними следует что-то ещё. Я видел другую тень, ранее не ведомую, она следовала за мной. Это страдание — не замечать того, что должно быть осуждено. Мы изо всех сил старались молчать об этом, о людях, которые живут сегодня, о том, что они испытывают. Это разрушение на уровне каждого человека, каждой семьи. Оно нитью проходит через них. Люди вырыли в своих сердцах окопы, в которых они прячутся, время от времени, чтобы потом принимать бой, иногда с собой, иногда со злом. — Я безнадёжно смотрел на все четыре камеры по очереди, зная, что меня не услышат.