Анджей Брыхт - Дансинг в ставке Гитлера

Девочки с визгом сбились в кучку.

— Ой, как, наверно, больно! — шептались они.

— Нет, не больно, потому что жгут не живых, а трупы, но все-таки… Неприятное чувство, правда?

— Правда, — признали дети.

— Никто бы из вас такого не хотел, правда?

— Правда, — зашептались снова.

— А я бы хотел! — крикнул мальчишка с поцарапанным носом.

— Да иди ты, дурак! Все умничаешь! — набросились на него остальные в порыве благородного негодования.

Гид вытаращил глаза.

— Ты действительно хотел бы такого? Подумай, мальчик!

— Понятно, хотел бы! — упирался мальчишка. — А что мне, жалко?

— А почему бы ты такое хотел?

— А мне нравится! — крикнул тот и спрятался в кустах.

— Очень некрасиво. Не обращайте на него внимания и не думайте так, как он, — сказал гид, — потому что это ведет к фашизму. Мы должны радоваться, что Гитлера уже нет. О его жестокости может свидетельствовать такой факт, что крупнейших итальянских инженеров, которые спроектировали ему эту штаб-квартиру, он сразу же после окончания работы велел посадить в самолет, где была бомба с часовым механизмом, и самолет разлетелся на куски над морем, так что никто даже пуговицы не нашел, Гитлер хитро обвинил в этом убийстве англичан, но англичане тоже люди хитрые и всю войну записывали каждый самолет, который они сбивали, и вот после войны проверили, и выяснилось, что они вовсе самолет с итальянскими инженерами не сбивали, это только Гитлер коварно убрал их, желая сохранить тайну. Не было такого оружия, такой бомбы, такой пушки, которая могла бы разбить хоть один из этих бункеров. Только атом, но атом появился позже. Так вот, немцы были хитрые, они не хотели допустить, чтобы кто-нибудь после войны узнал, чем они тут занимались, и поэтому в каждую стену такого бункера они еще во время строительства поместили по двести тонн тротила. Тонна — это тысяча килограммов. Значит, двести тысяч килограммов тротила было в каждой стене. Вы знаете, что такое тротил? Не знаете? Это взрывчатое вещество.

— Знаем, знаем, — запищали вокруг. — Им лед на реке разбивают, если половодье начинается! По телевизору показывали зимой…

— Вот видите. В нескольких километрах отсюда был такой пункт, где все это соединялось проволочками и только ждало своего часа. И вот в январе сорок пятого года один немец нажал кнопку, и все разлетелось. В городе Кентшине все стекла вылетели, два человека навсегда оглохли, а все подземелья бункеров залила вода из озер, которые тут рядом и называются Мой и Серче. Одно — Мой, а другое — Серче. Запомните это. И никто не знает, что было под землей в бункере, а было там, наверно, очень много всего, потому что над землею в бункерах — только такие маленькие комнаты без окон и больше ничего. Значит, там должны были находиться большие помещения и лестницы, этажа два-три вниз, и спальни, и кабинеты, и музыка там, наверно, играла… А теперь только сетки с искусственными листьями у окрестных хозяев можете найти, которыми огорожены поля и садики, потому что на эти сетки шла проволока тонкая, но зато очень крепкая. И очень хорошая. Если бы Гитлер знал, что эта проволока его переживет, интересно, что бы он подумал, а?

Ребятишки разразились смехом, а Анка сказала довольно зло:

— Интересно, что бы Гитлер подумал, если бы увидел, что этот баран его пережил…

— Какой баран? — спросил я, оглядываясь.

— Тот, что такие занятные сказочки детям на сон грядущий рассказывает.

Я пожал плечами. Мне все это в общем понравилось. А как еще прикажете с этими босяками разговаривать? Насчет политики им толковать? А тут они слушают, хоть и не очень соображают, что к чему.

Гид потер руки.

— Я расскажу вам еще об одном жестоком поступке Гитлера. Так вот, когда ему начали, как говорится, бить по сопатке…

Мальчишки засмеялись, услышав хорошо знакомое им выражение.

— …и с востока и с запада, то его генералы крепко взбунтовались и решили устроить на него покушение. Потому что они его считали виноватым во всех поражениях. Так вот, приехал на совещание из Берлина один высокий чин, имя его я вам не буду называть, что вам до него, все равно забудете, и пронес в портфеле бомбу с часовым механизмом. Совещание проходило в охотничьем домике, который был весь из дерева и стоял вот здесь, как раз где мы находимся, на этом самом месте.

— Так Гитлер был охотником? — вежливо осведомился один мальчик.

— А ты как думаешь? — принялся поучать его другой. — Тут еще как здорово было охотиться, этакие леса! Даже кабаны, наверно, есть, лес болотистый…