Анджей Брыхт - Дансинг в ставке Гитлера

— Тихо! — захлопал в ладоши гид. — Обслуживающий персонал насчитывал четыре тысячи человек. Сколько насчитывал обслуживающий персонал?

— Четыре тысячи человек! — закричали вразнобой ребятишки.

— Хорошо. И ни один из них не знал, зачем он здесь находится. Как узнавал, так сразу и погибал. У Гитлера была тут своя электростанция и свои водопроводы. Свое центральное отопление…

— Свое… — прошептала Анка.

— Прямой телефон с Берлином. Но не такой, как вы думаете, чтобы проволока шла над землей. Какая же тогда, тайна? По проволоке узнать легко. Кабели идут все время на два метра под землей. Отсюда до самого Берлина. Возьмите дома карту и посмотрите, сколько это километров. И кухонного дыма никто не видел. Специальные фильтры очищали дым, так что у него не было ни цвета, ни запаха, ничего. Прозрачным был, как воздух. Вся территория занимала восемь квадратных километров. На этих восьми километрах было размещено полмиллиона мин. Вы, наверно, знаете, сколько это тысяч?

— Пятьсот!

— Да. Пятьсот тысяч. Только на дорожках мин не было и на бетонных поясах аэродрома. А вы знаете, что такое мины?

— А то! — закричал тот, что с подбитым глазом. — Как наступишь, так вверх тормашками взлетишь!

— В воздух, — поправил гид. — И на кусочки.

— А то! — обрадовался мальчишка. — Я по телевизору видел.

— Мины были повсюду, — продолжал гид. — И до сих пор найдено и извлечено только пятьдесят тысяч мин. Остальные в любой момент могут взорваться. Сколько осталось, кто знает?

— Четыреста пятьдесят тысяч! — закричали все, даже Анка зашевелила губами, как будто повторяя это длинное число.

— Да, четыреста пятьдесят тысяч, хорошо. Почти полмиллиона без пятидесяти тысяч. Все, что мы здесь видим, строили сто тысяч человек, но не по своей воле, а принудительно. Потому что эти люди были узниками Гитлера. Им не давали есть, и они падали с голоду. И вот, чтобы не возиться с ними, немцы стреляли в них. Если бы мы разрыли телефонную линию, то нашли бы там человеческие скелеты. Как знать, не стоим ли мы сейчас на чьих-нибудь скелетах. Никто не знает. Вы видели когда-нибудь человеческий скелет?

— Я видел, — робко произнес малец, по уши перепачканный шоколадом. — В докторской книге. У меня папа доктор.

— А я в школе! — пропищала выросшая из линялого платьица худышка с тонкой косичкой на плече. — В кабинете естествознания стоит! Из каждого человека можно такое сделать, учитель говорил, надо только его про… пропорывать или как-то там… — И она вдруг покраснела.

— Препарировать, — подсказала ей Анка, но слишком громко, и девочка со страхом отодвинулась от нее.

— Мясо от костей лучше всего в муравейнике отходит, муравьи все сгложут! — крикнул кто-то из-за глыбы бетона, но гид уже шел дальше.

— Взамен этих людей привозили новых. Гитлер преследовал поляков, арестовывал их. Наверно, не у одного из вас он арестовал папу или маму. Или старшего брата. Ну, не в этом дело. Если кто работал здесь уже долго и мог, не дай боже, догадаться, зачем все эти сооружения, то его или убивали, как я уже говорил, или посылали в лагерь. Вы, наверно, слышали о лагерях? Освенцим, Майданек и так далее. Наверно, у многих из вас отец или мама сидели в Освенциме или в Майданеке. А кто скажет, сколько людей погибло в Освенциме?

Неожиданно наступила тишина, наконец-то можно было услышать щебет птиц.

— Сто, — тихонько и робко выдавила одна из девочек.

— Тысяча, — произнесла несколько смелее другая.

Гид крутил головой и довольно улыбался тому, что через минуту произведет необычайный эффект.

— Ну, ну? — подбадривал он.

Один мальчишка с шумом набрал воздуху и во все горло крикнул:

— Сто тысяч!

— Да ты что, дурак?! — заволновалась детвора. — Ну и брякнул! Во всех Кельцах столько нету!

— Ты не прав, мальчик, — сказал гид. — Но и остальные тоже не правы. Кельцы — это для немцев чепуха! В Освенциме они убили от четырех с половиной до пяти миллионов людей. Запомните это.

Ребятишки скисли, так как не могли себе представить, сколько это будет. Наконец один сказал:

— Простите, а сколько это будет? Мы еще до столька не учили…

— Это столько, как если бы взять пятьсот Кельцов, понимаете?

Наступила тишина, они все еще не понимали.

— Э-э-э… — с презрительным недоверием протянул кто-то.

— И это было страшно, — продолжал гид, — потому что следом за таким человеком отсюда шел приказ, чтобы его сразу отравить газом и сжечь в крематории. Вы знаете, что такое крематорий? Это такая печь, в которой сжигают людей.