Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей

Толстяк вышел на перекресток и задумался. Можно было отправиться в утренний обход мусорных контейнеров. Можно было пройтись по парадным «принадлежащих» ему домов и попытаться отыскать следы «пятничных гуляний» — выставленные возле мусоропроводов ряды пустых бутылок. Можно было отправиться в гости к Профессору и в расположенной на «его» территории пивной попытаться найти какого-нибудь сердобольного пропойцу, мучающегося ранним похмельем и согласного заплатить парой кружек пива за возможность пожаловаться благодарным слушателям на «дуру жену, стерву тещу и тяжелую жизнь простого рабочего человека» — типичный набор бед всех ранних посетителей подобных заведений. А можно было попытаться заработать «живые» деньги. Для сбора милостыни подходящее время еще не наступило, а вот заботливые автолюбители уже выходили к подъездам проведать своих «железных друзей», и этим можно было попытаться воспользоваться. На этом, последнем варианте и остановил свой выбор Толстяк. Заглянув в первый попавшийся мусорный контейнер, он отыскал драную клетчатую рубашку и, изобразив на лице обаятельную улыбку, бодро зашагал к копошащемуся в распахнутом капоте зеленой «пятерки» автолюбителю.

— Утро доброе, — приветствовал его Толстяк. — Помыть машину не требуется? Хорошо помою. Всего за десятку…

Мужчина пытливо взглянул на измочаленный свитер Толстяка, на его изодранные брюки и стоптанные сандалии, перевел взгляд на зажатую в руках «добровольного помощника» грязную тряпку и отрицательно покачал головой:

— Сам управлюсь.

— Да я ж всего за десятку, — просительно затянул Толстяк. — Хорошо помою, чисто. Как собственную.

— Собственную, — проворчал мужчина. — У тебя, поди, собственной-то отродясь не было… Интересно, в чем ты, мил человек, воду носить собираешься? В ладошках? А мыть чем? Грязь размазывать, с крыши на стекла перенося? Нет, любезный, такой услуги мне от тебя не требуется…

— Да я хорошо помою, — не сдавался Толстяк, умоляюще заглядывая в суровые глаза автолюбителя. — Вы мне только разрешите, и сами увидите. А деньги — потом. После. Когда сами увидите, как все чисто…

— Запойный, что ли? — без интереса, скорее констатируя, чем спрашивая, сказал мужчина, — Жена — работать на дачу, муж — гудеть на сдачу?

— Нищий я, — признался Толстяк, — Бомж. С квартирой обманули, теперь вот на чердаке живу… Пытаюсь жить. Разрешите, я вам машину…

Он осекся на полуслове, разглядев небрежно брошенные на заднее сиденье «пятерки» милицейскую фуражку и китель с погонами старшины. С минуту ошалело хлопал глазами, затем судорожно сглотнул и попятился.

— Извините, гражданин начальник. Я случайно… Не нарочно я… Не заметил… Я уже ухожу. Извините…

— Стой, — старшина прихватил кончик густого уса и задумчиво подергал его, глядя на испуганно застывшего Толстяка. — Бомж, говоришь?

— Извините, — слезно попросил Толстяк, лихорадочно соображая, что лучше: бежать, или не испытывать судьбу и отдаться на волю сильного. Побежишь — решит, что в чем-то виноват, и уж если догонит… Эх, была бы подворотня поближе — мигом бы юркнул, а так… Лучше не рисковать.

— Как же тебя с квартирой-то угораздило? — поинтересовался старшина.

Толстяк пожал плечами, предпочитая отмалчиваться. Проклятый язык и так уже подвел его, поспешив вперед глаз.

— Понятно, — протянул старшина, меряя взглядом Толстяка с головы до пят. — «Халтуришь», значит… Хорошо хоть не воруешь. Ваши хлопцы нам ни один десяток нервов измотали, электросчетчики по ночам «приватизируя»… Ты не из таких?.. Ну, ладно, держи…

Он вынул из отделения для перчаток увесистый бумажный пакет и протянул Толстяку. Тот в нерешительности топтался на месте, опасаясь подвоха.

— Держи, держи, — подбодрил его старшина. — Бутерброды здесь, котлетки домашние. Жена мне на дежурство приготовила, но я и в столовой перекусить могу… Держи, кому говорю!

Толстяк принял из его рук промасленный сверток и, торопливо кивнув: «Благодарствую», заспешил прочь.

Завернув за угол, он открыл пакет и, увидев в нем обещанные бутерброды, удивленно покачал головой. Обычно такие встречи заканчивались далеко не так благополучно, а если бродяге и давали какой-либо пакет, соблазняя рассказами о «куриных окорочках и охотничьих колбасках», то чаще всего в свертке оказывался приготовленный на выброс мусор и «благодетели» от души веселились, наблюдая за разочарованно вытянувшейся физиономией простака.