Орхан Памук - Новая жизнь

Пока я размышлял, что концом моих многолетних странствий будет этот путь вверх на холм, меня обогнала повозка, нагруженная бидонами, полными воды. Я предположил, что воду везли для стройки, куда-то на верх холма. Пока повозка, трясясь, поднималась на верх, из цинковых бидонов выплескивалась вода, и я удивился, что бидоны цинковые. Что, в эти края пластмасса еще не дошла? Я заглянул в глаза лошади, а не извозчику, занятому своим делом, и мне стало стыдно за себя. Ее грива вся была в поту; она была злой и беспомощной; ей было тяжело тащить свой груз, и единственное, что она чувствовала, — это боль. В какой-то момент я увидел себя в ее печальных, грустных огромных глазах и осознал, что лошади гораздо хуже, чем мне. Мы поднялись на Холм Света под аккомпанемент громкого звона цинковых бидонов, грохота колес по брусчатке и моих охов и вздохов. Повозка въехала в маленький дворик, где был замешан строительный раствор, а я, как только солнце скрылось за темными тучами, вошел в сад и затем в мрачный таинственный дом создателя карамели «Новая жизнь». Я провел шесть часов в каменном доме, окруженном садом.

Сурейя-бей, создатель карамелек «Новая жизнь», тот, кто мог дать мне ключи к тайнам жизни, был из тех восьмидесятилетних стариков, которые с удовольствием выкуривают по две пачки сигарет «Самсун» в день, точно это эликсир, продлевающий жизнь. Он встретил меня так, будто я был старинным приятелем его внука или близким другом семьи; и, словно продолжая историю, рассказанную вчера до половины, повел длинный рассказ о венгерском нацистском шпионе, который однажды зимним днем пришел к нему в лавку в Кютахье. Затем он заговорил об одной кондитерской в Будапеште; об одинаковых шляпах, что в 30-е годы все женщины Стамбула надевали на балы; о том, какие ошибки совершали турчанки, пытаясь выглядеть привлекательно; о причинах того, что его внуку, который постоянно выходил из комнаты, на вид моему ровеснику, все никак: не удается жениться, — я узнал подробности историй о двух расторгнутых помолвках. Узнав, что я женат, он обрадовался и заметил, что это настоящий патриотизм — когда такой молодой страховой агент, как я, по собственной воле уезжает в столь длительные поездки, оставляя жену и дочь, чтобы навести порядок в этой стране и, предупреждая граждан о грозящих им опасностях, убедить их защититься от надвигающейся катастрофы.

В конце второго часа я сказал ему, что я не страховой агент и что меня интересуют карамельки «Новая жизнь». Он вздрогнул в кресле; повернувшись к потоку свинцово-серого света, льющегося из сумрачного сада, он с загадочным видом спросил меня, знаю ли я немецкий. Не дожидаясь моего ответа, он произнес: «Schachmatt». [53] «Schachmatt» — «шах!» (нем.) ; «schachmatt sein» — по-немецки букв, «получить шах, проиграть»; «Schach» или «Schachspiel» — «шахматы». И объяснил, что слово «шахматы» — это европейская смесь персидского слова «шах» («король») и арабского слова «мат» («убитый»). Именно мы научили Запад игре в шахматы; на мировом поле битвы белое войско сражалось с черным, как добро и зло в нашей душе. А они что сделали? Из нашего визиря они сделали королеву, из нашего слона — епископа. Но вообще-то это не важно. Важно то, что они вернули нам шахматы как победу своих умов и победу рационализма в мире. Сегодня с помощью их разума мы пытаемся понять свою собственную способность чувствовать и полагаем, что это и значит считаться цивилизованными.

Обратил ли я внимание (это заметил его внук), что, когда в начале лета аисты отправляются на север или в августе — на юг, обратно в Африку, они теперь летят гораздо выше, чем раньше, в старые счастливые времена. Это все потому, что города, горы и реки, над которыми они пролетают, находятся в такой грустной стране, что ее ничтожность им не хочется видеть. Говоря с любовью об аистах, он упомянул об одной французской девушке-гимнастке с ногами как у аиста, приезжавшей пятьдесят лет назад в Стамбул, и затем он вспомнил о старых цирках и ярмарках, описав с большими подробностями и в более ярких красках, чем обычно, конфеты, продававшиеся там.

Меня пригласили на обед; и пока мы ели и пили холодное пиво «Туборг», старик рассказал историю об отряде рыцарей-крестоносцев, которые застряли в Центральной Анатолии во время восьмого крестового похода и спустились под землю через пещеру в Каппадокии. За многие века их влияние усиливалось, дети и внуки этих рыцарей расширили пещеры, раскопали коридоры под землей, нашли другие пещеры, основали подземные города. Иногда переодетые шпионы из страны лабиринтов, где не бывало солнца и жило Множество Людей из Древнего Рода Крестоносцев (МЛДРК), выходили на поверхность в разных обличьях и, проникая в наши города и на наши улицы, проповедовали нам величие западной цивилизации, чтобы люди из МЛДРК, тайно вредившие нам под землей, могли спокойно выйти на поверхность. Знал ли я, что этих шпионов называли «ОПА»? Я знаю, что был крем для бритья такой марки?