Орхан Памук - Новая жизнь

— У тебя температура.

Внезапно я понял, как решить все проблемы. После часа ночи я спустился на кухню. Среди страшных кастрюль я нашел ковшик и заварил в нем липовый чай, найденный в какой-то банке; все это время я представлял, как скажу Джанан, что лучшее средство от простуды — лечь под одеяло и обнять кого-нибудь. Потом, когда в коробках с лекарствами я искал аспирин, я думал: если я тоже заболею, мы будем целыми днями лежать в комнате вдвоем. Зашевелилась занавеска, раздалось шарканье тапок. Сначала передо мной возникла тень жены Доктора Нарина, а потом появилась и нервная жена. «Нет, сударыня, — сказал я, — не беспокойтесь, она просто слегка простыла».

Она отвела меня наверх. Заставила достать из шкафа толстое одеяло, надела на него пододеяльник и сказала: «Ах, бедняжка! Она настоящий ангел! Не огорчай ее, слышишь?» А потом добавила еще кое-что, о чем я буду помнить всегда: какая красивая шея у моей жены.

Вернувшись в комнату, я долго смотрел на ее шею. Разве раньше я этого не замечал? Замечал и любил. Но теперь красота ее шеи поразила меня настолько, что я долгое время не мог ни о чем думать. Я наблюдал, как она медленно выпила липовый отвар, потом проглотила аспирин, завернулась в одеяло и стала ждать, как послушные дети, когда все пройдет и ей станет хорошо.

Наступило долгое молчание. Прикрыв рукой глаза, я смотрел из окна. Шелковица слегка трепетала на ветру Родная моя, наша шелковица трепещет даже от легкого ветра. Молчание. Джанан тоже дрожит, а время летит быстро.

Так очень быстро наша комната превратилась в комнату больного. Я ходил взад и вперед, и мне надоели стол, стакан и журнальный столик, уже ставшие хорошо знакомыми и слишком личными вещами. Пробило четыре. Сядь ко мне сюда, на кровать, попросила она. Я потрогал ее ноги через одеяло. Она улыбнулась, сказала, я очень хороший. Закрыла глаза и сделала вид, что спит. Нет, действительно уснула. Уснула? Уснула.

Я заметил, что хожу по комнате. Гляжу на часы, наливаю воду из графина, смотрю на Джанан, ничего не решая. И просто так глотаю таблетку аспирина. Когда она открывает глаза, вновь и вновь кладу ей руку на лоб, проверяя температуру.

Часы будто гнали время вперед, но оно на миг остановилось, полупрозрачная пелена, окутавшая меня, прорвалась, и Джанан села на кровати. А потом вдруг оказалось, что мы жарко обсуждаем стюардов, один из которых сказал, что когда-нибудь сядет в кресло водителя и поведет автобус в неизвестную страну. Другой сказал: уважаемые пассажиры, у нас есть подарок от нашей автобусной компании — бесплатная жвачка, угощайтесь, пожалуйста; а потом, не сумев удержаться, добавил: братцы, не жуйте так много, она с опиумом, — чтобы пассажиры сладко спали, думая, что мирным сном обязаны автобусным рессорам и искусству шофера, который никогда не обгоняет машины справа, и помнили о том, что наша фирма и наша машина — очень хорошие. А помнишь, Джанан, стюарда, которого мы встречали в разных автобусах, помнишь, что он сказал? Вот мы смеялись! Он сказал: братец, я еще в первый раз заметил вас, ведь я знал, что вы вместе сбежали, а сейчас вижу у тебя, сестричка, кольцо, тогда поздравляю, значит, вы поженились.

Ты выйдешь за меня замуж? Мы видели много сцен, озаренных сиянием этих слов: влюбленных, гуляющих под деревьями и обнявших друг друга, влюбленных под фонарем или в машине, на фоне моста через Босфор, влюбленных под дождем; в иностранных фильмах богатый парень часто спрашивает у соблазнительной красавицы, перед тем как нырнуть в бассейн: ты выйдешь за меня? Так как я ни разу не видел, чтобы этот вопрос задавали девушке с красивой шеей в комнате, где она лежит больная, то мне не верилось, что эти слова вызовут у Джанан те же чувства, которые вызывают волшебные слова в фильмах. А еще я все время думал о храбром комаре, летавшем по комнате.

Я посмотрел на часы, и меня охватила тревога. Я проверил температуру и заволновался. Покажи мне язык, попросил я; она высунула язык с острым розовым кончиком. Я лег на нее и взял ее язык в рот. Мы пролежали так некоторое время, Ангел.

— Не надо, милый, — сказала она потом. — Ты замечательный, но давай не будем.

Она уснула. Я прилег на край кровати рядом с ней и стал считать ее вдохи. Позднее, когда уже вот-вот должно было взойти солнце, я снова и снова думал: я скажу ей — Джанан, я на все готов ради тебя, Джанан, разве ты не понимаешь, как я сильно люблю тебя… Одни и те же слова… Потом я думал: что-нибудь совру, и мы опять поедем, но теперь я и сам толком не знал, куда надо ехать. К тому же я заметил, что начал бояться смерти — после того, как познакомился с безжалостными «часами» Доктора Нарина и провел с Джанан ночь в этой комнате.