Жан-Кристоф Руфин - Глобалия

— Тогда-то он и решил заняться политикой?

— Не совсем. Или, вернее, на свой лад. Здесь и начинается самое интересное. Когда близилась к концу холодная война, он взял на себя роль посредника между Востоком и Западом, потому что у него были обширные связи и в том, и в другом лагере: родился он в Советском Союзе, вел дела в Восточной Германии, был женат на американке, жил в Греции, Лондоне и Париже. После падения Берлинской стены, когда на первый план вышла борьба с терроризмом, Альтман продолжал разъезжать и вести дела по всему свету. Когда разразились Великие гражданские войны, он пришел в отчаяние. Неудивительно, что он стал одним из основателей Глобалии. Альтман и еще несколько очень крупных промышленников и банкиров, которые только выиграли бы от объединения рынков, сделали все для создания единого пространства, — сперва экономического, а затем политического, — которое включило в себя Соединенные Штаты, Европу вплоть до России, Японию и Китай. Во главе угла, естественно, стояла экономика. Объединяя такие огромные территории, они прекрасно осознавали, что тем самым ослабляют политическую власть, которая в конце концов неминуемо должна была превратиться в чистую фикцию. Тогда как их власть, власть кучки людей, контролирующих самые крупные многонациональные корпорации, стала поистине неограниченной. Дела их пошли еще лучше, чем прежде. И никто уже не решался требовать у них отчета.

Елена не могла спокойно говорить о том, что бунтари, судя по всему, считали самым важным событием в истории. После своего изгнания из Глобалии они наверняка несчетное число раз возвращались в воспоминаниях к тому времени, когда решались судьбы мира, а они потерпели сокрушительное поражение.

— Эти люди во главе с Альтманом стояли у истоков глобалийской конституции. Это они обрекли антизоны на медленное вымирание, отрицая само их существование.

При этих словах Елена буквально тряслась от ненависти. Она машинально сжала колени, и ее конь перешел на рысь. Бунтарка нервно дернула поводья.

— Вот и все. Я вам рассказала все, что знала. О нынешнем положении дел вы наверняка осведомлены лучше меня. Не могу сказать, существует ли и по сей день эта могущественная группа. Сейчас они, должно быть, уже древние старики.

— Ну, во всяком случае, Альтман жив и прекрасно себя чувствует.

Тут им пришлось прервать разговор, потому что пора было разбивать лагерь. Когда все уже дремали возле угасающего костра, Байкал еще долго не мог уснуть и лежал, глядя на облака, проплывавшие мимо зубчатого круга луны. То, что Елена поведала ему об Альтмане, подтверждало подозрения юноши: этот противник был ему не по плечу. Не меняло расклад сил и крошечное войско бунтарей, какими бы отважными они ни казались. И Байкал решил, что поступит честно. Он не мог больше обманывать этих людей и должен был как можно скорее торжественно заявить, что отказывается вести их на смерть. Единственным утешением служило ему сознание того, что этим поступком он хоть в чем-то нарушит планы Альтмана, который так тщательно плел свою сеть, чтобы наконец получить подходящего врага и с удовольствием раздавить его.

ВОТ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ Патрик расхаживал взад-вперед по террасе. Простиравшийся внизу океан, на удивление неподвижный, дразнил убийственно синей гладью и казался воплощением равнодушия. Поддержки оттуда ожидать явно не приходилось.

Патрик попытался было занять себя чтением, удобно расположившись в глубоком кресле в своей библиотеке. Но взгляд его скользил по строчкам и то и дело терялся в высоком куполе, расписанном фресками. Альтман звонил уже три раза. Патрик всякий раз нервно бросался к телефону, и нетерпение дяди на другом конце линии только увеличивало его собственную тревогу.

Наконец около полудня в дверь постучали. Это оказалась Марта. Она плюхнулась в кресло и сделала знак служанке, чтобы та принесла ей попить.

— На этот раз — большой стакан апельсинового сока, — уточнила она.

На ней был тот же непритязательный дорожный костюм, что и накануне вечером, волосы растрепались.

— Ну, как все прошло в Парамарибо? — спросил Патрик, беря ее за руку.

— Очень мило с твоей стороны! Тебе лишь бы получить отчет об операции, а на меня тебе наплевать.

— Я же вижу, что выглядишь ты прекрасно.

— Я не спала ночь, таскалась бог знает по каким трущобам, но вообще-то ты прав, со мной все в порядке.

Она схватила со стола стакан, который ей принесли, и принялась жадно пить.