Дмитрий Бортников - синдром фрица

И умер над котлом с какао. Но дело в другом. Он потерял ключи от каптерки, где были запасы.

Ждали приказа, а потом решили съесть сначала, а потом закопать.

Стояла жара. Картошка могла испортиться.

По-моему, мы были единственные в этой толпе, кто чувствовал настоящую скорбь.

Солдаты молча смотрели в землю.

Мы смотрели по сторонам. Я заметил жующего на ходу человека и проследил мысленно его путь.

Но тут начали говорить речи. Господи...

Я слышал храп одного типа рядом. Он расслабился и привалился ко мне.

Видно, покойный переложил снотворного. Сосед висел на мне и храпел так, что разбудил всех остальных.

Я ускользнул, переложив его тело на соседнее.

Вся шеренга потихоньку клонилась.

Мы просочились, как вода, между спящими и помчались туда, откуда появился тот жующий.

Влетев в столовую, мы повели носами.

Пахло хлебом и жизнью. Пожалуй это было единственное место в этом доме престарелых, где на нас смотрели не сонные глаза.

У этого хлебореза в руках был такой тесак, на котором мы бы все без проблем уместились.

Парень посмотрел на нас и молча протянул хлеб. На нем лежали три шайбочки масла.

Здесь не пахло подвохом. Мы попросили нарезать хлеб на его машине. Нарезать все, кроме корок. Их мы потом разыграли в карты.

Он не был срочником. Здоровый мужик с медвежьим загривком.

Он был "партизан".

Мы расположились прямо в столовой, нагрели ложки в струе кипятка и отлично размазали наши кусочки масла. Он стоял перед нами, закрывая своим широким телом наши слишком экзотичные для этого местечка морды.

Я помню, он сказал тогда странные слова:

- - - Похороны - - - Нужно что? - - - Нужны простые слова - - - Все мы их знаем - - - Эти самые простые слова - - - Но кто-то их должен сказать вслух - - -

Мы сказали свои простые слова благодарности и смылись. Я часто вспоминаю этого "партизана". Он нас спас.

Слышишь?

Ты спас нас, широкий человек. Живи сколько хочешь и умри с ясной головой.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

В конце концов, видно, кому-то надоело постоянно занимать наши руки абсолютно дурацким трудом.

Мы еле пережили зиму. Пару раз я думал, что все.

Но постоянно что-то выручало. Так, мы нашли старую собаку.

Она сидела у дерева, привязанная. Она была тихая-тихая. У нас у всех мелькнула мысль, что ее просто кто-то бросил умирать.

Мы смотрели в ее слезящиеся глаза. Она радостно скулила. В нас вселился дьявол. Кто знает. Мы постарались не мучить животное.

Перерезали ей глотку. Это было трудно, но это было необходимо.

Как это было! Может быть, мы стали действительно зверьми...

Я не знал. Никто не знал.

Мы выжили.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Нас выстроили весной и сказали, что те, кто хотят уйти раньше, могут уйти, если построят дом для местного комполка.

Но нас было уже не провести.

Мы предпочитали гнить заживо, подыхать с голоду, но терпеть до конца, чем быть обманутыми. Да.

На нас махнули рукой и оставили.

А потом мы начали готовиться к отъезду и увидели, что наших жалких семи с полтиной в месяц не хватит на билет. Даже до Читы он стоил пятнадцать.

Некоторым нужно было добираться до Питера.

Одних пересадок было штук пять.

Мы пришли в штаб и все сказали. Нас послали на хуй. Мы не пошли.

Нас снова послали и предупредили, что можно и отложить возвращение.

А кто-то из нас, действительно не известно кто, может быть наш общий голос, сказал вдруг в строю, что у комполка слишком красивая жена.

Через неделю нам дали билеты и каждому по пачке "Беломора".

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Я добирался один. Только форма на мне и зубная щетка в кармане галифе.

Это была не "парадка". Никто из нас не стал себя украшать.

Я курил в тамбурах, танцуя от нетерпения.

Гадал на картах, захлебываясь слюной.

Пара инженеров, толстые и сырые, как кровяная колбаса, не хотели угостить солдата. Тогда я начал громоздить ужасы. Глядя на их животы, на лопнувшие сосуды в глазах, это было не трудно.

Они боялись. Запах курицы сделал из меня пророка. С библейской страстью я убеждал их, пепелил их голодными глазами.

Что нам делать, откровенно начали они искать путь спасения.

- - - Вам не хватает милосердия, - - - изрек я, - - - вы сделали много ошибок - - - ваша молодость - - -

Я помолчал и дотронулся до теплой курицы. Она лежала, как обезглавленная священная жертва.

- - - Конечно - - - Конечно - - - Конечно, - - - начали они придвигать жертву ко мне.