Юлия Франк - На реках вавилонских

— Еще как знала, но у меня была информация о том, куда не достает свет прожекторов, где высота берега позволяет прыгнуть.

— Там всё заминировано.

— Это вы можете мне не объяснять. — Она смотрела на меня, высоко подняв голову и полузакрыв глаза.

— В вашем объяснении я читаю, что в Восточном Берлине вас преследовали. Как это следует понимать?

— Ах, вы этого не знаете?

— Мы хотим узнать это от вас.

Она съежилась и закрыла лицо руками.

ЦРУ затребовало все мои документы, и я был уверен, что они произведут хорошее впечатление. И в данную минуту на Аргентинише Аллее кто-то, возможно, сидел и заканчивал последние приготовления перед беседой со мной. Я сделал Линн знак, чтобы она встала и дала беженке платок. Та несколько минут сморкалась.

— Будем продолжать? — Мое терпение оставляло желать лучшего, мысленно я уже перенесся в сегодняшний вечер, как вдруг мне пришло в голову, что завтра — день рождения Юнис.

— Почему вы морщите нос? — спросила женщина. Голос ее звучал неуверенно, от еще недавно столь гордого вида не осталось и следа с того момента, как она закрыла лицо руками. Большими глазами, почти покорно смотрела она на меня и ждала моего ответа. Почему я то и дело морщил нос, совершенно этого не замечая? Люди мне уже не раз на это указывали, а сам я редко определял по явной, снисходительной либо оскорбительной реакции моих визави, что опять сморщил нос. Юнис могла бы кое-что сказать на этот счет. Не то что бы она была обязана меня предупреждать, и уж конечно, не ее дело было напоминать мне о своем дне рождения, но последовательное умолчание об этом дне, как мне казалось, таило в себе некоторую злобность, какую я в последнее время часто у нее замечал. Сигаретная пачка в кармане моей рубашки уже почти сплющилась, двумя пальцами я ухватил фильтр и вытянул наружу последнюю сигарету. Юнис несомненно доставляло удовлетворение, когда она могла ткнуть меня носом в мою небрежность, хотя сама она была весьма небрежна в домашнем хозяйстве, курила травку, без конца, не жалея денег, болтала по телефону, зато она отводила душу, подловив меня на каких-то упущениях по отношению к ней. Я пускал дым мелкими колечками.

— Извините, можно мне тоже покурить? — Рыжеволосая беглянка указала на мои сигареты. Преимуществом моей работы был никогда не иссякавший запас сигарет. Линн протянула мне новую пачку "кэмел". Я надорвал серебряную бумагу, встал и предложил женщине сигареты. Дрожащей рукой она взяла одну и, вытаскивая ее из пачки, так согнула, что та чуть не сломалась. Я дал ей прикурить.

— Благодарю вас, большое спасибо. — Волосы ее выглядели жирными, словно она их несколько недель не мыла. Может быть, беженцам в первые дни после прибытия не разрешали принимать душ, или же она просто забыла о своих волосах?

— Так. Будет лучше всего, если вы расскажете об этих преследованиях. — Я опять сел за письменный стол и попытался изобразить на лице внимание. Недавно Юнис сообщила мне, что заказала билет на самолет и уже в феврале собирается вместе с подругой открыть татуировочный салон. Едва я успел ответить, что это замечательная идея, хоть я и не считаю, что Берлин-Целендорф подходящее для этого место, как Юнис повысила голос. Я должен внимательнее слушать. Разве она только что не сказала, что заказала билет на самолет? Не здесь собирается она открывать татуировочный салон, а дома, в Штатах. Я все время кивал и вдруг почувствовал, какое облегчение принесла мне одна только мысль о том, что я больше не буду встречаться с ней дома, не буду каждый вечер рассматривать ее выпотрошенных зверюшек и волков с крыльями. Когда я встал, чтобы выйти из комнаты, то услышал, как у меня за спиной она говорит, что я принадлежу к числу тех, кто просто не желает по-настоящему видеть своего ближнего, что у меня развилась пресловутая старческая дальнозоркость, какая с возрастом проявляется у большинства людей, и эта дальнозоркость приводит к тому, что я не вижу самого близкого мне человека, то есть ее, а если и вижу, то весьма расплывчато. В дверях я на нее оглянулся. Мне показалось, что за ее стараниями изобразить искреннее возмущение прячется дикая радость. Юнис раздувала такие мелочи, словно мы с ней вели постоянный спор, кто из нас меньше виноват в крушении нашего брака.

— Интриги. Интриги иногда приводят к нужному результату. — Рыжая вдыхала дым. Я заглянул в документы, лежавшие передо мной. Грит Меринг — так ее звали.

— Это началось еще десять лет назад. Ах, вероятно, гораздо раньше, но заметила я это только тогда. Тогда они натравили на меня Фирму.