Юлия Франк - На реках вавилонских

Когда я ее одевал и подал ей очки, которые предварительно протер и только потом ей надел, она спросила, стал ли бы я вот так одевать свою жену. А я в свою очередь ее спросил, почему она живет в лагере, а не у друзей.

— Вам что, опять захотелось узнать имена? — Голос ее звучал резко и в то же время кротко. — Настоящих друзей у меня здесь, на Западе, нет. Во всяком случае, таких, у которых я могла бы запросто жить с двумя детьми.

Я чувствовал ее взгляд на моем теле, на шрамах, которые она только что трогала. Язычок от пряжки брючного ремня упала на ковер с тихим глухим звуком. Когда я наклонился, деревянный пол под ковром заскрипел. Я подобрал язычок, но он никак не приделывался.

— Вы ведь знаете, что заводить в лагере друзей опасно.

Она присела на кровать и наблюдала за моей попыткой застегнуть ремень без язычка.

— Там есть шпионы. Не один десяток лет госбезопасность внедряет туда своих людей. В прошлом году была попытка похищения. Что тут смешного?

Нелли прикрыла рот рукой и фыркнула.

— Даже русские службы тянут сюда свою длинную руку, пытаясь вернуть заблудших овец.

Она прыснула от смеха.

— До чего всерьез вы принимаете свою задачу.

— Эта задача вполне серьезна, мне незачем ее принимать всерьез. — Ее смех постепенно начал меня раздражать. На конце ремня я завязал петлю.

Ее смех, который еще в конце октября напоминал мне смех юной девушки, сейчас показался мне детским, а под конец даже — смехом чертенка, а не человека.

— А кто вам сказал, что я не шпионка?

— Я это учитываю.

Она удивленно взглянула на меня. Лицо у нее было гладкое, словно она и не думала смеяться.

— Вы это учитываете?

— Учитываю, как одну из неизвестных величин. Иначе я не мог бы работать.

— Вы хотите сказать, что сейчас вы работаете? Мы с вами переспали, и это ваша работа?

— Нет. Однако моя работа неотделима от моей личности. Я еще ни разу в жизни ни на секунду не переставал чувствовать ответственность. Так что я всегда принимаю в расчет какую-то неизвестную величину, вроде вас.

Заговорил радиобудильник. Let the words of our mouth and the meditation of our heart be acceptable in thy sight here tonight.

Одним движением я подтянул узел галстука.

— А нельзя его выключить? — Нелли похлопала ладонью по радиобудильнику. Но это не помогло. Тогда она ударила по нему кулаком, и радиобудильник умолк.

Я спускался впереди нее по узкой лестнице, и мимоходом сунул хозяйке чаевые. Благодарность ее прозвучала сухо, едва слышно. Она повернулась к нам спиной, достала с полки свежее белье и пошла наверх. Проезжавшие автомобили разбрызгивали дождевую воду, я открыл перед Нелли Зенф дверцу машины.

— Какая фальшивая песня, — сказала она, когда я сел в машину рядом с ней.

— Почему вы так волнуетесь из-за какой-то песни?

— Я не волнуюсь. Кто из этих людей когда-либо плакал о Сионе? Такая песня — насмешка над нами. — Ее дыхание застыло между нами облачком белого пара.

— Над нами? Над группой, которая совсем и не группа, а состоит из разрозненных людей?

Она ничего не ответила. Пока мы ехали, она держала руки в карманах куртки.

— Вот, опять не проехать, — заметил я на одном из перекрестков. Она вытянула губы трубочкой, потом поджала их так сильно, что под ними обозначились зубы, и казалось, будто у нее вообще нет рта, а на этом месте выпятилась бледная складка кожи. Когда мы проезжали под мостами городской железной дороги, я предпринял еще одну попытку прервать ее молчание.

— За последние несколько недель популярность президента неожиданно выросла. Еще Кеннеди в свое время обеспечил себе прирост голосов благодаря активной внешней политике. И похоже на то, что Кемп — Дэвид спасет президенту его кресло. Жаль только, что активность избирателей у нас так низка.

Нелли тупо смотрела перед собой и играла прядью волос. Она слегка повернула голову. Газометр почти скрылся в тумане.

Только когда мы проезжали мимо маленького указателя "Мариенфельде", она вытащила руки из карманов куртки и заговорила.

— Когда я гляжу на вашего президента, мне всякий раз невольно вспоминается кот. Кот в сапогах.

— Откуда вы знаете английский?

— Я не знаю английского. — Она снова засунула руки в карманы куртки.

— Нет, знаете. И я нахожу это необычным для человека с той стороны.

— Нет, не знаю.

— Вы поняли текст песни.

Она промолчала, не разжала губы.

— Мне так показалось уже в тот раз, когда мы с вами беседовали.

Нелли внезапно прыснула.