Жун Цзян - Волчий тотем

Баошуньгуй подумал и кивнул:

— Пожалуй, так.

Чень Чжэнь протянул руку и погладил волчонка по шее, вытащил его из ямы, волчонок изо всех сил брыкался и дрожал всем телом. Степные волки по своей природе боятся людей и только в крайней необходимости нападают на них.

Он поставил волчонка на землю. Баошуньгуй протянул ладонь, пощупал его и довольно сказал:

— Я в первый раз трогаю живого волка, да-да, какой толстый, интересно, интересно.

— Чень Чжэнь, по-видимому, за этот месяц ты истратил немало сил. В диких условиях волчата никогда не вырастают такими большими, ты это делаешь даже лучше, чем может волчица. Я уже раньше слышал, что ты очень заинтересовался волками, как встретишь кого, так просишь рассказать историю про волков, но даже и не думал, что ты начнёшь растить волчонка. Сейчас я думаю, что, раз этот парень истратил столько сил, он хочет провести научный эксперимент, — сказал Улицзи.

Баошуньгуй как будто почувствовал к волчонку интерес, он подумал и величественно произнёс:

— Этого волчонка сейчас убить будет ошибкой, и из одной шкурки ничего не сделаешь. Чтобы вскормить волчонка таким большим — это нелегко. Я думаю так: раз вырастил, то попробуй продолжать. Выращивать волчонка для проведения научного эксперимента — это тоже неплохо. Председатель Мао сказал, что надо изучать врагов, чтобы потом было легче их уничтожить. Я тоже хочу побольше изучать волков, потом мне действительно надо почаще приходить сюда наблюдать за волчонком. Я слышал, что ты ещё хочешь скрестить волка с собакой?

Чень Чжэнь кивнул:

— Да, хотел, но отец говорит, что это не получится.

Баошуньгуй спросил Улицзи:

— Такое дело кто-нибудь когда-нибудь проводил в степи?

— Степные народы уважают волков и поклоняются им, как можно скрестить волка с собакой? — сказал Улицзи.

Баошуньгуй резюмировал:

— Ну тогда можно попробовать, это будет научный эксперимент. Если нам удастся скрестить степного волка с собакой, то наверняка эта собака будет сильнее и злее, чем выведенная в Советском Союзе. Ведь монгольские волки самые злые, жестокие и лихие во всём мире, и выведенная собака-волк тоже должна быть соответствующей. Руководство сверху наверняка заинтересуется этим делом, и если удастся, то нам не нужно будет тратить деньги, чтобы покупать собак за границей. Если у пастухов такие собаки будут стеречь овец, то волки точно не посмеют к ним соваться. Я думаю так: если потом пастухи будут против, то вы говорите, что проводите научный опыт. Однако, Чень Чжэнь, ты запомни, что надо строго следить за безопасностью.

— Старина Бао говорит, что можно вырастить. Но я тебе сначала скажу, что если что-нибудь случится, то это — под твою ответственность, не надо старине Бао доставлять лишних хлопот. Я думаю, что так держать его очень опасно, обязательно надо сделать железный поводок и цепь, а то волк покусает людей и овец, — сказал Улицзи.

— Это верно, ни в коем случае нельзя позволять волку ранить людей, а если покалечит кого-нибудь, то я сразу же умерщвлю его — поддержал Баошуньгуй.

Чень Чжэнь с бешено бьющимся сердцем воскликнул:

— Конечно! Конечно! Однако у меня есть ещё одна просьба. Я знаю, что пастухи все будут против этого дела, вы не могли бы помочь мне справляться с моей основной работой?

— Пусть твой отец лучше скажет, его слова в сто раз весомее моих, — ответил Улицзи.

Старик покачал головой и сказал:

— Да, я обучил этого ребенка, это моя ошибка, мне и отвечать.

Старик сложил инструмент в мешок и отдал Чень Чжэню, потом взял свою повозку и пошёл домой. Баошуньгуй и Улицзи тоже уехали.

Чень Чжэнь был словно в начале выздоровления после тяжёлой болезни, в приподнятом настроении и, как парализованный, сидел около волчьей ямы. Он обнял волчонка, но тот поднял морду и оскалил зубы. Чень Чжэнь тут же почесал его за ушами, волчонок сразу же расслабился, закрыл глаза и, с приоткрытым ртом, улёгся головой на ладонь Чень Чжэню.

Баошуньгуй взял с собой Бату, Шацылэна, ещё пятерых охотников и Ян Кэ, кроме того, ещё семь-восемь собак, и они двинулись на новое неосвоенное пастбище. Две повозки, нагруженные палатками, боеприпасами и всевозможной посудой, двигались за ними.