Джойс Оутс - Блондинка. Том II

И обращался он к ней, как обращаются взрослые к какому-нибудь умственно недоразвитому ребенку. Но только без улыбки.

— Мэри -лин, моя дорогая, вы не могли бы произносить свои реплики чуть почетче? И более связно?

Она не отвечала. Вид у него при этом становился такой, будто он вот-вот плюнет ей прямо в лицо. Она была Нормой Джин Бейкер, втиснутой в платье, оставляющее большую часть груди открытой; кожу на голове жгло после утреннего обесцвечивания пергидролем, мысль работала медленно, словно будильник, который забыли вовремя подзавести. Погружалась внезапно в мечты и словно отсутствовала. Сегодня опоздала на целых четыре часа и сорок минут. Кашляла так, что сцены приходилось переснимать. Запиналась на репликах, вдруг забывала простейший диалог. А ведь когда-то запоминала все моментально, что называется, с лета. Запоминала не только свои реплики, но целые диалоги других актеров. А из пор на носу и лбу пробивался сквозь толстый слой грима липкий и жирный пот.

О. смотрел на нее через монокль. Потом вытащил его и выдавил улыбку. Получилась не улыбка, а кривая гримаса.

Сразу видно, он из кожи лезет вон, чтобы казаться остроумным. Тоже мне остроумие, в стиле салонной пьесы!..

— Мэри-лин, милая моя девочка! Ну неужели нельзя быть немножко сексуальнее?

Всю предыдущую неделю она мучилась расстройством желудка. Желудочный грипп, так это, кажется, называют. Ее рвало ночи напролет. Драматург был ее сиделкой и нянькой, преданным и внимательным мужем. Она потеряла шесть фунтов. Пришлось перешивать костюмы. Лицо тоже похудело, стало казаться уже. Неужели отснятые сцены придется переснимать? На прошлой неделе она смогла отработать лишь один полный день, с утра до начала вечера. Остальные актеры относились к ней с каким-то брезгливым сочувствием. Будто думают, что от меня можно заразиться. О, как бы я хотела, чтобы все они, все, любили меня!

Месть ее была утонченна. Месть в типично американском стиле девушки-простушки. Прославленный английский актер О. ожидал от нее эмоционального срыва, слез, истерики; его предупреждали, что Блондинка Актриса — штучка непростая. Но он никак не ожидал, что месть ее будет носить столь пассивный и в то же время смертельно опасный характер.

Считает меня тупенькой блондинкой Дездемоной. Не знает, что на самом деле Мэрилин — это Яго!

Она уходила и пряталась. Она смеялась. Нет, она была вне себя от обиды и смущения.

— Меня просто тошнит при виде этого О.! Он наложил на меня проклятие.

— Не стоит так думать, дорогая. На самом деле он тобой восхищается и…

— А когда должен дотронуться до меня, весь так и передергивается от отвращения. Прямо мурашки по коже бегут, и ноздри сужаются. Я сама видела!

— Ты преувеличиваешь, Норма. Ты должна понимать одну вещь…

— Послушай, от меня что, воняет, да? Отчего это, в чем дело?

На самом деле, Мэрилин, тебе попался мужчина, который тебя просто не хочет. Мужчина, которого ты не смогла соблазнить. Который скорее согласится трахать корову на лугу, нежели тебя. Один мужчина на миллион.

А Драматург? Что должен был он думать и делать?

Ведь эта женщина была ему женой. Блондинка Актриса, его жена.

Только здесь, в Англии, он начал понимать природу и всю сложность стоявшей перед ним задачи. Как пеший странник, перед которым разворачивались все новые пейзажи, открывались все новые, неизведанные и пугающие своей необъятностью пространства, он начал оценивать всю грандиозность вызова, брошенного ему судьбой.

Как быстро он стал ее нянькой! И ее единственным другом.

Но и О., он тоже был другом. И давним его поклонником. И находил его постановки не соответствующими уровню и размаху актера с опытом и выучкой О. И в то же время Драматург очень уважал О. и был благодарен судьбе за то, что она вновь свела их и что он может наслаждаться его обществом. Он подозревал, что О. занялся этим проектом лишь потому, что нуждался в деньгах; и в то же время считал О. слишком профессиональным актером и порядочным человеком. Такой профессионал, как он, просто не мог не отдаваться работе со всем присущим ему рвением и талантом.

Будучи человеком театра, Драматург приготовился стать свидетелем нового завораживающего действа — процесса создания фильма, мечтал научиться чему только можно. Ведь сам он только что начал писать сценарий, первый в его жизни.

Сценарий для Блондинки Актрисы, его жены.

Но увиденное на съемках шокировало и смутило его. Вся эта бесконечная суета и неразбериха. Толпы людей! Ослепительно ярко освещенное пространство, где должны были играть актеры, окруженные целым роем технических сотрудников, операторов, ассистентов и помощников режиссера. Сцены начинались и, едва успев начаться, туг же обрывались, затем начинались снова и снова прерывались, начинались и прерывались; сцены снимались и переснимались; постоянно шла какая-то нервная возня с волосами и гримом. И вообще, на взгляд Драматурга, все это действо отдавало неким налетом нереальности, искусственности, даже фальши. Претенциозность и нищета духа — вот что сквозило во всем этом и глубоко оскорбляло его.