Григорий Ряжский - Нет кармана у Бога

Не буду утомлять вас подробностями о том, как заявились в нужное учреждение, как возмущённо стали требовать удочерения и писать заявления в инстанции, как получили быстрый презрительный отказ, как позже восстановили баланс отношений, перейдя к обсуждению размера возможной благодарности, и как удалось максимально ускорить процесс уже не только при помощи взноса в фонд местного благосостояния, а использовав всенародное признание вышедшего к тому времени в свет замечательного романа писателя Дмитрия Бурга «Стельки из Песца». Именно по этой решающей причине больше не пришлось мотаться в Калмыкию для утрясок и увязок. Сразу всё стало на свои места.

— Такая честь для нашего детдома, — сказала на прощание директриса. — Знаменитостей у нас ещё не бывало тут отродясь. Подарите книжку свою про кино по телевизору?

Пришлось с книгой расстаться. Плюс к тому намекнули, хорошо бы провести творческую встречу для работников районной инспекции по делам несовершеннолетних.

Что ж, провёл. Народу набилось так, что сидели на полу и на ступеньках. В спецпогонах и без погон. Не могу сказать, что просто тупо отрабатывал ребёнка. Скорее, встреча увлекла меня вполне искренне. Должен заметить, что вообще предпочитаю иметь на подобных мероприятиях полное отсутствие интеллектуалов. И даже просто интеллигентного потребителя, который читает не только прозу Бурга. Во избежание осложнений и неумных вопросов. Типа такого, например: «Скажите, уважаемый Дмитрий Леонидович, а какое место сами вы отводите себе, если говорить о серьёзной современной российской прозе? Отчего, к примеру, ваши книги никогда не номинировались на получение каких-либо литературных премий? Это потому, что настолько велика конкуренция или, может, просто ваши сочинения не в полной мере отвечают требованиям, предъявляемым к произведениям литературы вообще?»

Спросят, сядут и смотрят потом, довольно продолжительно, с язвой во взгляде. Однако не учитывают, что настройка на непомерный слух, острую бдительность и боковое зрение произведена в моём организме не так, как у других, у неписателей. Поэтому, ясное дело, изворачиваешься довольно грамотно, по накатанной привычке, старательно держа на губах всепрощенческую улыбку доброжелательства и человеколюбия, чтобы не заподозрили в несдержанности и человеконенавистническом характере. Провокация чистейшей воды, конечно же, но не каждому идиоту в зале объяснишь, что тут и почём. Сам-то с собой легко потом разберёшься; одно слово — зависть всепоглощающая, отнимающая у людей разум и всё остальное человеческое. А с ним как быть, с читателем нормальным? С покупателем моим? Нелегко потом бывает достучаться. А приходится.

Ну, поначалу, как правило, объясняю, что бывают книги для людей, для таких как вы, дорогие друзья, для тех, кто пришёл поговорить со мной о насущном, о вещах простых и понятных, о сердечных, волнующих всякого искренне чувствующего человека. Об истине. А самый верный признак истины — это простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна и многословна. Это не я, это Лев Николаевич Толстой сказал. Надеюсь, его авторитета достаточно? Он же сказал, что в мире, в котором мы с вами живём, непрестанно идёт борьба добра со злом — извините за банальное напоминание таких известных истин. Сюда же от себя — простите уж такую мою вольность — добавлю, что зло никогда не одержит верх: зло эгоцентрично, многолико, причём облики его разнообразны, но одинаково гадки в сути своей. И потому не смогут соединиться в единое зло, общее, разрушительное, абсолютное — и не станут причиной распада добра. И пусть те, кто порождает любое зло, не рассчитывают, что найдут в нашем лице единомышленников… — это я к залу, к залу, пытаясь свести единым охватом зрительские ряды с первого по последний, чтобы сконцентрировать творческую температуру и заодно понадёжней цепануть аудиторию личным гипнозом. Далее, не сбавляя темпа, иду вширь и вглубь. Сообщаю, что очень надеюсь, что мои книги не способствуют увеличению количества зла в мире. Скорее наоборот. В этом и есть смысл моей единственной и конкретной жизни…

В то время пока зал приветливо колышется в старательном рукоплескании, я думаю, что на последней фразе мог бы, пожалуй, и сэкономить, не все в этом зале заслуживают такого моего откровения. Хотя, может, я и не прав, пусть знают, что к чему, пускай им это будет от меня аванс. На вырост, так сказать.

А ещё, как я успеваю одновременно прикинуть, — лёгкое одурачивание во имя справедливости, а заодно и для наведения порядка в зале не так уж непростительно. Да и какой уж тут обман особенный, если разобраться? Смысл жизни, по моему глубокому убеждению, состоит исключительно в максимальном извлечении из этой жизни радости. Или же просто удовольствия, как посмотреть. Постоянно, ежедневно и ежечасно. Ну, в крайнем случае, удовлетворения. Что на самом деле очень близко к посланному в зал утверждению, ну согласитесь.