Владимир Маканин - Испуг

– Вдруг дадут свет!.. Пойдем, Петрович!.. Ну, какие сволочи! Я только-только его купил…

Теперь я чертыхаюсь. Еще бы!.. В ночь тащиться на свалку, что от нас в трех километрах!.. В слепой надежде, что ворюги этот гроб-телевизор не вывезли, а припрятали пока что там.

– Чужаки и есть чужаки! – бранится Петр Иваныч.

Мой Петр Иваныч, увы, из тех стариков, которые стопроцентно уверены, что все или почти все наши беды от неких чужаков. В свое время от половцев. Сейчас – разумеется, всё от малаховцев. Я мог бы ему кое-что сказать на этот счет. Мог бы пару слов… Но пока что смолчу. Зачем старику сердить старика!

Вчера ночью… Эти самые тени… Вчера они, трое или четверо, ввалились ко мне. Откуда-то приволокли… Вдруг во тьме через мою калитку они внесли краденое. Мешки с тяжестью. В мой сарайчик.

– Пикнешь – пришибем.

Они, эти ночные тени, думали, что меня нет. Что я среди ночи привычно отсутствую. А я дома. Я вышел на их шум и нес свечу в руке. Пламечко свечи едва-едва вытягивалось по моему ходу. Безветрие.

Один из них, что помельче и пошустрее, смеялся:

– А не пикнешь – подбросим тебе бутылку водяры. Кристалловской!.. Усек?

И все тот же характерный их смешок (во тьме нарочито искаженный) – смех без жалости.

Ничуть меня не боялись. Ни как спохватившегося хозяина сарайчика (их краденое на моей земле), ни как ночного свидетеля. Они устали, неся тяжесть в мешках – изрядную тяжесть! Устали – и хотели перекурить. Здесь же, в сарайчике. Можно было и при мне. (Тьма же!) И закурили.

Именно заслышав машину (кто-то на ночь глядя вернулся в поселок), воры напряглись. Не стали уходить сразу, а решили перекурить в моем сарайчике. Они хотели быть не узнаны. И были бы не узнаны, уйди они по простоте сразу. Но именно предосторожность (излишняя), как это частенько бывает, увязалась с неожиданностью. Машина ползла мимо дач, а потом возьми и поверни в проулок.

Луч ударил. Луч ударил и тоже медленно-медленно пополз. А они сидели, курили… Фары проехали по их лицам… Да как медленно. Да как отчетливо. (Случай не спит. Случайная же машина!) И я увидел то, что скрывалось.

Каждый раз при ночных встречах на тропе воры искажали голос. Это не было желанием напугать – это вовсе не было блатной малаховской придумкой, как я считал. Потому что не были они малаховцами. Они были наши. Каждый из них. Я их узнал. Луч света так и впечатывал мне из тьмы их личики – портрет за портретом.

Они были наши, это безусловно, но я успел подумать, что во тьме, в ночном их деле, я-то для них не наш . И это стоило попомнить.

– Подбросим… Подбросим тебе на бутылку!

Характерный, без жалости, смех, который сразу дает заглянуть в их жесткий, напряженный круг. И ведь рядом где-то… Совсем близко… Однако это другой круг… Круг не задир и не драчунов, а хапуг и насильников. Вонючий и злобный круг. Где все время ведутся жесткие счеты. Свой – не свой. Сдал – не сдал. Наехал – смолчал . И так далее… Конечно, я не стал о своем ночном открытии болтать и распространяться. Само всплывет!.. Как известно, злобный, завистливый их круг сам собой иногда вдруг страшно разрастается до гражданских, до мировых войн. До нескончаемых гангрен и вони окопов… Но это уже о другом. А обо мне в тот вечер всё просто. Наехали – смолчал.

Днем насчет товара я полюбопытствовал. Как-никак в моем сарае!.. Но я плохо развязываю узлы. (Зато хорошо открываю замки. Гвоздем. Шпилькой…) Ну, а узлы – никак. Ломкие ногти… И не то проворство… Смотрю на узел так. Смотрю этак. Не знаю, как подступиться.

Узел могуч. Но я тоже раззадорился. Все-таки я пролез, пробрался в его бугры и извивы черенком ножа. Кое-как!.. Едва не порезался, потому что нет-нет и хватко брался рукой за само лезвие. Ощущение странной и нелепой, хотя и притягательной возни.

Что там?.. В мешках оказались наскоро сворованные части машины… Трамблер… Аксессуары… Раздетый «жигуль»… Но чей?.. Откуда же мне, безлошадному, знать?

«Малаховские» – обо мне. Хотя это были другие ночные тени. (Другая, более молодая группка.) Я шел кустами – всё слышал. Их голоса были неискаженные и потому знакомые. Отдаленно даже родные.

– Он?.. Да это наш мудак… Лунатик поселковский.

– Лунатик – это кто?

– Шиз.

– А чего он к твоей Ольге?

Смех:

– Он не к Ольге – а к ее, я думаю, холодильнику. К выпивке. Не успел он, я думаю… Мы его спугнули.

– Это он и вчерашнюю нашу водку мог прибрать?

– Запросто.

– У нас бы во флоте такого окунули .

Но воруют они как сумасшедшие!.. Без тормозов!.. Воруют по-крупному и по самой-самой мелочовке. Воруют у слабых… У больных… Воруют у ментов… Им все равно. Они не могут остановиться… Я никогда не видел, чтобы так безудержно воровали.