Фрэнк Харди - Власть без славы. Книга 2

— Я люблю его, я очень люблю его, и мне все равно, что говорит церковь. Но Мэри… Как мне сказать тебе? Мэри, у меня будет ребенок!

— Ах, бедная ты моя! А ты уверена?

— Да. Что же теперь будет со мной, Мэри? Во всем виноват отец. Я противилась Паулю до тех пор, пока папа не запретил мне выходить за него.

Мэри потрясло признание сестры, но она тотчас взяла себя в руки: Марго сейчас особенно нужна твердая опора. Мэри прижала к себе сестру еще крепче и сказала:

— Все это не так страшно, как тебе кажется. Ты любишь его и не сделала ничего дурного. Ты можешь сейчас же выйти за него замуж и вернуться в Европу. Там никто ни о чем знать не будет. Если он хочет жениться на тебе, — значит, он тоже любит тебя.

— Так говорит он, но папа уверен, что ему нужны только мои деньги.

— Ах, не слушай ты папу. Деньги — его кумир. Он думает, что все гоняются за его деньгами. — Мэри сама не вполне верила в бескорыстие Андреаса, но сейчас не решалась высказывать свои сомнения. Пауль должен вызволить Марго из беды, в которую она попала по его милости.

— А Пауль знает, что ты ждешь ребенка? — спросила Мэри.

— Да, я ему вчера сказала. Мэри, ты думаешь, он любит меня?

— Ну, конечно, дорогая. Только не говори папе, пока не говори. Напишешь ему после, из Европы.

— Я думаю, не поговорить ли мне с мамой.

— А я лучше придумала. Мы сегодня же скажем бабушке. Она поймет и поможет тебе. Бедная моя Марго, как тебе, должно быть, тяжело было держать это про себя. Все в конце концов уладится, вот увидишь. Сегодня же вечером пойдем и скажем бабушке.

Марджори немного успокоилась, хотя на душе у нее было смутно. Она вытерла глаза, и сестры, обнявшись, пошли наверх.

Накануне отъезда в Европу Марджори Уэст вышла замуж за Пауля Андреаса. Она тайно обвенчалась в ризнице пригородной католической церкви.

Вечером вся семья собралась на веранде.

Светлая летняя ночь дышала покоем, а в душе Марджори царило смятение. Где начались все ее горести? Где они кончатся? Как тягостно, как невыносимо горько и мучительно прошли для нее эти четыре месяца, проведенные дома, которых она ждала с таким нетерпением.

Марджори была глубоко религиозна и всегда мечтала о возвышенной, идеальной любви. Без благословения церкви она не мыслила брака, и никакие обольщения искушенного в любовных делах Андреаса не могли заставить ее изменить своей религии и своим мечтам. Но когда отец запретил ей выходить замуж за Пауля, она не устояла и отдалась страсти, которая овладела всем ее существом.

Будь ее отец более благоразумен, этого не случилось бы. А теперь все испорчено. И все ж она была счастлива, хотя сомнения в искренности Пауля не покидали ее.

Многое в Пауле было ей непонятно. Ведь он мог выбирать среди стольких женщин, а выбрал ее, не спеша и обдуманно. Отец, конечно, не прав, говоря, что Пауль зарится на его деньги! Правда, родители Пауля бедны, но они не всегда были бедными, их разорила война — даже продолжать занятия музыкой Паулю вряд ли удастся.

Версальский договор разорил Германию, говорил Пауль, но Германия вновь воспрянет и сокрушит своих врагов. Когда Марджори сказала Паулю, что вовремя войны и с той и с другой стороны было много лживой пропаганды, он возразил, что лгали только англичане, а немцы всегда говорили правду. Когда она утверждала, что немцы, по ее мнению, такой же хороший народ, как и англичане, он всегда отвечал, что немцы — величайшая нация на земле, нация арийцев. Он рассказал ей про одного человека по имени Гитлер, которого знает отец Пауля, офицер германской армии. Этот Гитлер когда-нибудь вырвет Германию из хаоса и поведет ее к мировому господству. Пауль говорил обо всем этом с таким ожесточением, что ей становилось страшно. Бедность его родины и его семьи, видимо, казалась ему унизительной, и он находил утешение в таких разговорах. Он твердо решил, что Германия во что бы то ни стало должна снова стать богатой. Может быть, он решил, что и семья его должна снова разбогатеть? Так твердо решил, что не погнушался бы жениться на деньгах? Она всегда гнала от себя эту мысль, упрекая себя в предательстве и подлости.

Милый Пауль, она все любила в нем — и его сентиментальные изъяснения в любви, и его неуверенную и не слишком талантливую игру, и его страсть цитировать Ницше и Шпенглера. Она расстроена, только и всего. Отец ее скряга, он воображает, что всякий, кто захочет жениться на ней или на Мэри, только гонится за его деньгами.

Пауль любит ее, иначе и быть не может!