Игорь Андреев - Что там впереди, за поворотом?

И вот, когда в небе над городом расцвели красивые букеты последнего победного салюта, женщина надела своё белое свадебное платье и села под часами.

Шли дни.

Однажды вечером она услышала на лестнице тяжёлые шаги могучего человека. Так ходил один мужчина на свете – её муж. Женщина закрыла глаза и, почти теряя сознание, протянула руки к пришедшему. Открыла глаза. Перед ней стоял Константин. Огромный, суровый и совсем седой. Он внимательно оглядел комнату, не спеша подошёл к часам и… тронул маятник. Тик-так, тик-так – словно громом наполнился дом.

– Что ты сделал? – плача, закричала женщина.

– Сначала ты выслушай меня, – спокойно ответил мужчина. – Мы возвращались вдвоём, Саша и я. В тот день нам не повезло. Разогнали большую группу бомбардировщиков, пять сбили, но сгорели и два наших ястребка. Досталось и мне. И вдруг у линии фронта на нас наткнулись два фашиста. Это были отчаянные парни, и машины у них были с яркими знаками, на борту одного нарисована кобра, у другого – туз пик. Саша приблизился. Наши взгляды встретились. Моя искалеченная машина медленно теряла высоту, почти не поддавалась управлению, она могла лишь одно: кое-как доползти до нашего аэродрома. Я сказал: «Саша, ты же знаешь, чем я тебе помогу?» – и ударил кулаком по приборному щитку. «Уходи, – отозвалось в моём шлемофоне. – Прикрою».

Мы попрощались.

Саша резко набрал высоту...

Я кое-как посадил машину на своём поле, стал разворачиваться, чтобы освободить полосу для Саши, но моя калека завалилась на крыло. Ребята помогли вылезть из кабины и сказали, что Сашу ждать не надо...

Но там, в небе, в последнюю минуту он взял с меня клятву вернуть жизнь твоему времени...

Константин умолк и решительно опустил на пол свой маленький потёртый чемоданчик.

– Так поступить приказал мне твой муж...

Теперь вы спросите меня: любила ли женщина своего мужа? Я скажу – да, больше, чем жизнь.

Вы спросите меня: счастливы ли она и Константин? Я скажу: да, счастливы. И в подтверждение этому сообщаю, что своего первенца они назвали Александром, назвали так, потому что настоящая любовь бессмертна.

ТУМАН

День странный. Куда-то пропало солнце. Берега реки (она стала шире и почти неподвижна) размыты синеватой дымкой. Во второй половине дня дымка стала гуще. Сначала в ней растаяли деревья, потом кромка берега.

– Туман, – предупредил я Таню.

– Ничего, до Кедрова рукой подать.

– Тебя где ссадить?

– Нигде, – почему-то сердито ответила Таня.

– Не понимаю.

– А ещё учитель русского языка. Я сказала, нигде.

– Да ну тебя, – отмахнулся я.

Мне действительно было не до её капризов. В пяти шагах кругом сплошная мгла. Стемнело. Нужно смотреть в оба. Вечера не было. Сразу наступила ночь. И вскоре впереди показалось мутное зарево. Это Кедрово. Таня предупредила – впереди два моста. Я стою впереди, на самом краю плота.

Мутная лента огней обозначила берега. Откуда-то сверху всё яснее и громче доносится шум проезжающих машин. Высоко над нами нависает редкая цепочка огней. Спереди надвигается чёрная стена. Легкий толчок. Ледорез. Руками отталкиваюсь от холодных скользких столбов. Несколько секунд кромешной темноты, и опять чуть посветлело. Первый мост позади.

Подходит Таня, прижимается к моей спине, испуганно шепчет:

– Страшно.

– Не бойся мать, не врежемся, – бодро успокаиваю её я.

– Гудит что-то.

Прислушиваюсь. Действительно, туман наполнен тихим, однотонным, тревожным гулом большого города.

Впереди – яркое жёлтое пятнышко.

Таня объясняет:

– Там островок. На нём всегда кто-нибудь есть: или рыбаки, или ребята наши.

Жёлтое пятнышко превращается в яркий косматый костёр. Вокруг него сидят несколько человек. Видны одни лица, а остальное словно врыто в землю. Сначала различаю мелодию, потом отдельные слова, потом приглушённые гитарные аккорды. Очень простенький мотив и совсем простые слова:

...А в тумане просто,

Просто затеряться,

Просто затеряться,

А найти не просто,

А найти не просто –

Это люди знают,

Это люди знают,

Часто забывают...

Костёр проплывает слева. Стихает песня. И снова плот словно зависает в воздухе. Еле сдерживаю себя, чтобы не нагнуться и не потрогать – вода под нами или пустота.

После второго моста ленточки огней превратились в цепочки. Вскоре пропали и они. Таня давно уже притихла, а тут и мне стало не по себе. Шестом осторожно гоню плот вправо. Когда-нибудь мы должны уткнуться в берег.