Игорь Андреев - Что там впереди, за поворотом?

– Ты что там написал? – поинтересовалась Таня.

– Дату нашего отплытия, – соврал я.

Тишина, лишь где-то очень звонко в унисон рокочут лягушки, да в реке иногда тихо плеснёт рыба... От водки, плотного ужина, от усталости мне не хочется ни двигаться, ни говорить, веки слипаются. И вдруг Таня спрашивает:

– Ты о чём сейчас думаешь?

– Ни о чём, – лениво ответил я, – лягушки поют... Вчера я тебя не знал, а сегодня ты появилась неизвестно откуда и неизвестно почему... таинственная незнакомка...

Таня включила транзистор. Мужчина приятным тенором пел о том, что любимая девушка забыла номер его телефона. С отчаянием в голосе, в бодром ритме твиста, певец старался объяснить мне, как ужасна его трагедия. По-моему, он старался напрасно. А если бы не было у него телефона?

– Почему из трёх песен две о любви, зачем любви столько? – возмутился я.

– А о чём же ещё петь? Как я готовлю обед, стираю, как на кухне ссорятся соседки, как селёдку выбираю в магазине? Это серость, а песне нужна романтика, – ответила Таня.

– Глупая какая-то романтика. Номер телефона забыла. Ну и что? Кому надо, тот помнит. Вот о тебе песенку сложить бы.

– Обо мне?

– О твоём характере. Ты девчонка совсем, а характеру твоему любая женщина позавидует.

– Вот уж обыкновенный.

– Да? Уехать с незнакомым человеком, и сразу, вдруг, это не так просто.

– Как раз просто. Ведь ты не охотник за скальпами. Чего мне опасаться?

– Ну, а вдруг?

– Нет. У меня психоанализ. Я хорошего человека сквозь три стены увижу.

– «Психоанализ», – передразнил я её, – что ты можешь знать о людях?

Таня всем телом подалась вперёд и с отчаянием и вызовом сказала:

– Не веришь? Ты думаешь, я совсем малышка? Да мне уже восемнадцать лет. и в жизни я чего только не видела, даже замужем была... правда, давно.

– Лет десять назад? – усмехнулся я.

– Нет, три...

Ого! А я-то думал, откуда в ней такой напор? Огонь, воды и медные трубы прошла, а теперь ей и океан по колено.

– Ну и как она, жизнь семейная?

Девочка снова как-то поникла и грустно ответила:

– За полгода разве узнаешь? Вообще-то плохо.

– Не сошлись характерами?

– А как они сойдутся, характеры? Два совершенно чужих человека начинают жить вместе. В семье многое общее, а характеры... даже в детях остаётся характер одного из родичей.

Я заинтересовался.

– Он был плохой, муж твой?

– Он ничего мне плохого не сделал.

– Может быть, ты? Извини, но женщины иногда такую кашу сварят, самим есть тошно. Если можно, расскажи.

Таня поморщилась, несколько раз кашлянула, словно решая, говорить или нет, наконец решительно вскинула голову:

– Хорошо, слушай.

Послушаем, убьём время. Все романы похожи друг на друга. Сначала человек с удовольствием теряет голову и без неё спешит наделать как можно больше глупостей. Потом вдруг замечает, что глупостей сделано больше, чем нужно, и бросается искать свою голову. Кое-как находит. Но тут оказывается, что когда-то где-то он и сердце потерял. А сердце, оно маленькое, не скоро найдёшь. Вот только сюжеты этих романов разные: у тех, кто поглупей, – скучные, кто поумней – красивее. А что у Тани?

– Мне тогда пятнадцать лет исполнилось...

Всё ясно: охи, ахи, «шёпот, робкое дыханье, трели соловья»... Я лёг навзничь. Звёзды, много звёзд. Интересно, а которая из них Альтаир? Эта? Та? А зачем она мне? Просто название красивое, мелодичное, неземное – Альта-а-ир...

ОРГАН ДОМСКОГО СОБОРА

Мне тогда пятнадцать лет было, а с мальчиками я кадрилась вовсю. Нет, ничего такого не позволяла. Так и жила: днём школа, вечером какая-нибудь компашка. А что ещё делать?

Посёлок наш, Лемихово, маленький. Замечу, он от Кедрова в пяти километрах, а Клязьма через Кедрово протекает и, стало быть, дальше мне ехать некуда, понял?..

Так вот. В посёлке пять двухэтажных кирпичных домов, школа, клуб и десятка три деревянных домишек, даже улица одна, как в деревне. Есть ещё маленький заводик. Мальчиков в посёлке мало, а девчонок – плюнуть некуда. Но я не боялась конкуренции. Уже в тринадцать лет моей фигурке все девчонки завидовали, а пацаны просто балдели.

Я уже в седьмом классе и вино пробовала, и курить, а отчаянная была – ужас. Бывало, пойдём с подружкой, Лариской, купаться на Клязьму. Искупаемся и начинаем высматривать на другом берегу рыбаков. Если молодой, мы его не трогали. А если пожилой, разденемся совсем, выйдем к воде и орём: «Эй ты, мужик, иди к нам!» Ох и злились дядьки. А нам смех. Пока он раздеваться будет да реку переплывёт, мы до дома добежать успеем...