Джулиан Барнс - Пульс

Правила были проще простого: какая машинка проедет дальше всех, та и победила. Сжимая кулак, давишь большим пальцем на середину длинного капота и по сигналу резко придаешь ускорение. Тут требовалась особая сноровка, чтобы со всей силы разогнать свой автомобиль и при этом не ободрать об асфальт костяшку среднего пальца — кто сдирал себе кожу, тот не мог рассчитывать на победу. Рана затягивалась коркой, после чего приходилось беречь костяшку среднего пальца, приподнимая ее над асфальтом. Какая уж тут скорость; поневоле опускаешь руку в удобное положение — и заново сдираешь едва подсохшую корку.

От родителей дельных советов не дождешься, правда же? Они, наверное, способны предвидеть только простейшие, частные случаи. Перевяжут тебе средний палец и твердят: смотри, чтобы в рану грязь не попала. Или перед походом к зубному внушают: поболит — и пройдет. Учат правилам дорожного движения — вернее сказать, правилам поведения детей на пешеходном переходе. Как-то раз мы с братом хотели перебежать через оживленную улицу напрямик, а отец на нас прикрикнул, строго так: «А ну, идите садом». Мы были в том возрасте, когда в самых простых словах открываешь для себя неожиданные смыслы. Переглянувшись, мы в один голос завопили: «Идите задом» — и попятились через дорогу. Отец счел это дуростью, а про себя, наверное, прикидывал, долго ли мы будем так потешаться.

Предостережения мы получали и от самой природы, и от родителей. Насчет корки на среднем пальце и насчет дорожного движения мы усвоили. И еще усвоили, что на лестнице нужно держаться за перила: наша бабушка едва не сломала себе шею, когда у нее под ногами поехала ковровая дорожка, потому что во время генеральной уборки бабуля вытащила медные штыри, чтобы надраить их до блеска, и один плохо закрепила. Нам были известны и другие опасности: тонкий лед, обморожение, хулиганы, которые, когда лепят снежки, прячут в них камни и даже бритвенные лезвия, — но в нашей жизни ничего такого не случалось. Мы знали крапиву и репей, знали, что от безобидной с виду травы на коже могут остаться ссадины, как от наждачки. Нас предупреждали, что ножом и ножницами можно порезаться, что можно упасть, наступив на развязанный шнурок. Нас пугали, что подозрительные типы заманивают ребят к себе в автомобиль или в грузовик; но при этом нам потребовался не один год, чтобы понять: подозрительные — не означает «дурковатые», «с зобом», «горбатые», «слюнявые» (все они вызывали у нас подозрения), а означает просто «незнакомые». Нас учили сторониться плохих мальчишек, а потом и плохих девчонок. Учитель биологии через пень-колоду рассказывал про венерические болезни и дурил нам головы, объясняя, что они бывают «от неразборчивости в связях». Нам внушали, что нельзя предаваться чревоугодию, праздности и позорить свою школу, что нельзя быть алчными, жадными и позорить свою семью, что нельзя давать волю зависти, гневу и позорить свою страну.

Но никто нам не объяснил, что значит разбитое сердце.

Заметили — я тут употребил слово «соучастие»? Мне нравится это слово. Невысказанное понимание между двумя людьми, какое-то предчувствие, если угодно. Первый признак того, что вы, очевидно, друг другу подходите, но еще не приступили к нервозному и занудному выяснению «общих интересов», схожести метаболизма, сексуальной совместимости и желания иметь детей — и прочим способам нашей сознательной аргументации подсознательных решений. Позднее, оглядываясь назад, мы начинаем романтизировать и восхвалять первое свидание, первый поцелуй, первое совместное путешествие, но по большому счету гораздо важнее то, что предшествовало этим зримым событиям, — тот миг, когда возникает даже не мысль, а пульсация, которая твердит: «да, похоже, она» или «да, похоже, он».

Через несколько дней после той вечеринки я попытался объяснить это Бену.

Бен — любитель решать кроссворды и рыться в словарях, буквоед. Он мне ответил, что «соучастие» определяется как совместная вовлеченность в преступную, греховную или предосудительную деятельность. И всегда предполагает низменные помыслы.

Но я предпочитаю свою собственную трактовку. В моем понимании, речь идет о добрых помыслах. Мы с нею были взрослыми людьми, ничем не связанными, способными к принятию решений. Кто в такой ситуации замышляет плохое, скажите на милость?

Я пригласил ее в кино. У меня еще не сложилось определенного мнения о ее темпераменте и привычках. То ли пунктуальная, то ли безалаберная, то ли покладистая, то ли с гонором, терпимая или жесткая, веселая или склонная к депрессиям, разумная или с приветом. Вероятно, это примитивные рассуждения; а кроме того, понять другого человека — не значит расставить галочки, выбирая правильный ответ. Ведь жизнерадостность не исключает склонности к депрессиям, а покладистость — гонора. Сейчас речь не о том: просто я тогда еще не уяснил для себя склад ее характера.