Зэди Смит - Белые зубы

— Шива, цветы! Сюда.

Дело было спустя две недели после начала «нового курса» Самада, в обычную пятницу, после обеда, когда они накрывали столы в «Паласе».

— Ты забыл поставить в эту вазу, Шива!

Шива подошел и оглядел пустую, тонкую, как карандаш, аквамариновую вазу на девятнадцатом столике.

— А на пятнадцатом в соуснице-ассорти в чатни из манго плавает колючка от лайма.

— Правда? — сухо отозвался Шива. Бедняжка: скоро тридцать, красота уходит, а он по-прежнему здесь. Что бы он себе ни фантазировал, ничего такого с ним не произойдет. Он, как смутно припоминает Самад, в 1979 году ненадолго ушел из ресторана, пытался открыть охранную фирму, но «вышибалы-пакистанцы никому не нужны», и он вернулся — чуть менее агрессивный и чуть более отчаявшийся, словно объезженная лошадь.

— Да, Шива. Истинная правда.

— А тебя это прямо-таки с ума сводит, да?

— Ну, не то что бы с ума, но… мне это не нравится.

— Это потому, — перебил Шива, — что твоей заднице в последнее время неймется. Все это заметили.

— Кто все?

— Мы все. Парни. Вчера была крупинка соли на салфетке. Позавчера Ганди криво на стене висел. Последнюю неделю ты ведешь себя, как подпевала нашего фюрера. — Шива кивнул в сторону Ардашира. — Как сумасшедший. Не улыбаешься. Не ешь. Ко всем цепляешься. Если метрдотель сбрендил — труби отбой. Мы словно футболисты без капитана.

— Совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — поджав губы, сказал Самад и передал Шиве вазу.

— Все ты понимаешь, — с вызовом ответил тот и поставил пустую вазу обратно на столик.

— Если меня что-то и заботит, то на работе это не отражается. — Самад заволновался и снова протянул ему вазу. — Я бы не хотел причинять беспокойство окружающим.

Шива снова вернул вазу на стол.

— Так значит, что-то все-таки есть. Давай, говори… Я знаю, у нас порой случались разногласия, но в этом месте нужно держаться друг за друга. Сколько мы оба здесь работаем? А, Самад Миа?

Внезапно Самад взглянул на Шиву, и тот увидел, что Самад весь мокрый и как будто оцепеневший.

— Да, да… что-то… все-таки есть.

Шива положил руку ему на плечо.

— Так давай похерим эту чертову гвоздику и пойдем приготовим тебе карри — солнце через двадцать минут сядет. И ты все расскажешь Шиве. Не то чтобы я совался куда не надо, ты понимаешь, но мы вместе работаем, и ты меня очень огорчаешь, дружище.

На удивление тронутый этим неловким проявлением дружеского участия, Самад оставил розовых лебедей и поплелся за Шивой на кухню.

— Животное, растение, минерал?

Встав к рабочей поверхности, Шива принялся резать цыплячью грудку правильными кубиками и посыпать их майценой.

— Что?

— Это животное, растение или минерал? — нетерпеливо повторил Шива. — Я имею в виду то, что тебя беспокоит.

— В основном животное.

— Женщина?

Самад сел на ближайшую табуретку и повесил голову.

— Женщина, — заключил Шива. — Жена?

— Весь стыд, вся боль падут на мою жену, но… причина не в ней.

— Другая крошка. Это мой конек. — Шива изобразил, будто крутит ручку камеры и, пропев вступление к «Мастермайнду», [45] Интеллектуальная телевикторина (канал Би-би-си). впрыгнул в кадр. — Шива Бхагвати, у вас есть тридцать секунд, чтобы перепихнуться не с женой, а с другой женщиной. Вопрос первый: правильно ли это? Ответ: зависит от обстоятельств. Вопрос второй: грозит ли мне ад?

— Я не… спал с ней, — вознегодовал Самад.

— Я начал, и я закончу: грозит ли мне ад? Ответ…

— Довольно. Забудь. Пожалуйста, забудь, что я вообще о чем-либо говорил.

— Баклажан положить?

— Нет… хватит зеленого перца.

— Ладушки, — отозвался Шива, подкинув зеленый перчик и поймав его острием ножа. — Один цыпленок бхуна уже на подходе. И давно это у вас?

— Что это? Я ее всего один раз видел. Я едва с ней знаком.

— Так в чем беда? Обжимались? Целовались?

— Здоровались за руку. Она учительница моих сыновей.

Шива кинул лук и перец в шкворчащее масло.

— Твои мысли отклонились в сторону, только и всего.

Самад встал.

— Дело не в одних только помыслах, Шива. В смятении все мое тело, я утратил над ним контроль. Никогда еще я не подвергался таким физическим унижениям. Вот, к примеру: я постоянно…

— Да. — Шива указал на его ширинку. — Мы и это заметили. Может, тебе перед работой проделывать простое упражненьице?

— Да я итак… я… и без толку. К тому же Аллах это запрещает.

— Самад, давай без религиозного фанатизма. Тебе не идет. — Шива смахнул луковые слезы. — Все эти угрызения вредят здоровью.