Энни Прул - Горбатая гора

В комнате запахло радостной истерикой; одежда развевалась от ветра; машины на улице, казалось, неслись прямиком в преисподнюю; потная толпа, пропахшая лосьоном после бритья, навозом, давно не стиранной одеждой, в момент обсохла; парфюм, курево, выпивка — деньги на ветер; музыку заглушали крики и бульканье, хотя басовые ноты ощущались подошвами; и эта дрожь поднималась вверх по каналам обеих ног к развилке — средоточию всего. В такие вот субботние вечера твоя жизнь на несколько часов вспыхивает факелом, и кажется, что в ней действительно что-то происходит.

Иногда мне казалось, что «Пряжка» — самое лучшее место на свете, но потом что-то сдвигалось и она превращалась в свалку неудачников с перекошенными лицами: женщины с бровями, изогнутыми, как лапа у гвоздодера; мужчины, поросшие жесткой рыжей щетиной, и костяшки пальцев у них величиной с молодую картофелину, — генофонд небогатый, а ручьи, которые когда-то питали его, обмелели. Иногда я думаю, что с Джозанной так все обернулось потому, что она однажды таким вот вечером тихо сидела и парилась в баре, глядя на дверь и поджидая Элка, а он все никак не приходил. На самом-то деле он уже побывал здесь и успел снять девчонку-туристочку в белых шортах, от силы лет двадцати. Да что толку было ей рассказывать это.

— Мерзкая дыра, — сказала она. — Боже мой, что за мерзкая дыра!

Дверь открылась, и вошли четыре-пять человек с родео — длинные усы, с плащей и шляп течет, ботинки в грязи. Они протиснулись сквозь толпу танцующих. Заглянули пропустить по стаканчику перед началом представления. Жарко, влажно, а все при полном параде. Мне было видно, как Элк Нельсон у барной стойки прижимает к себе Палму, обнимает ее за плечо и большим пальцем сквозь шелковую блузку поглаживает ее правую грудь, теребит набухший сосок.

Они все еще играли в эти свои игры, когда дверь снова распахнулась, ворвался ветер и сиганул аж до противоположной стенки, а вслед за ним, отряхиваясь, влетела Джозанна. С нее ручьями лилась вода, прическа, которая стоила ей стольких трудов, размокла. Персикового цвета рубашка облепила ее, и в тех местах, где просвечивало тело, казалась темней и ярче, напоминая обожженную кожу. Глаза покраснели, тонкие губы кривились в злобной усмешке.

— Налей-ка виски. Отпраздновать этот паршивый день.

Джастин налил полный стакан и осторожно пододвинул его Джозанне.

— Ты, кажись, промокла, — заметил он.

— Полюбуйся-ка лучше на это! — Она протянула руку, засучив мокрый, хоть выжимай, рукав. Кисть и предплечье были покрыты красными кровоподтеками. — Ч-черт, — сказала она, — мой пикап занесло прямо перед магазином «Каппис», я зацепила парковочный счетчик и разбила замок капота. В двух кварталах отсюда. Но даже не в том дело. Меня уволили, Джимми Шимазо меня уволил. Это просто как гром среди ясного неба. Так что лучше пусть мне никто не попадается сегодня.

— Это уж точно, — ответил Джастин, потеревшись ногой о мою ногу. Кажется, он на что-то рассчитывал, но я его разочаровала. Не знаю, может, мне казалось, что таким образом я сравниваю счет. Никогда мне его не сравнять.

— Ну так вот, я собираюсь выпить, а как дождь перестанет, куда-нибудь закатиться, может в Каспер. Пошли они все, пусть поцелуют меня в мою розочку! — Она опрокинула виски и с такой силой бухнула стакан на стойку, что тот разбился.

— Вот видите! — воскликнула Джозанна. — Все, до чего я дотронусь, разлетается на куски.

Элк Нельсон подошел к ней сзади, просунул у нее подмышками свои большие красные ручищи, взял в ладони ее груди и сжал их. Интересно, видела ли Джозанна, как он щупал Палму? По-моему, видела. Мне кажется, Элк хотел, чтобы она видела, как он обжимается с ее на все готовой подружкой.

— Ну, — сказал он, — ты чего хочешь? В Каспер поехать, верно ведь? Иди давай, принеси чего-нибудь пожрать. Я такой голодный, что съел бы даже неподтертую задницу.

— Тогда возьми «Крылышки бизона», — посоветовала я, — это то самое и есть.

Мы посылали за этим блюдом через улицу, в «Ковбоя Тедди», и через какой-нибудь час его приносили. Обычно полусырым. Элк помотал головой. Он ласкал Джозанну, засунув руку ей под мокрую рубашку, и при этом поглядывал в зеркало напротив, следил за людьми у себя за спиной. Палма была все еще у другого конца стойки и наблюдала за ним. Подошла Рут, шлепнула Джозанну по заду, сказала, что слыхала, что вытворил Шимазо, этот педик поганый. Джозанна обняла Рут за талию. Элк отодвинулся, посмотрел на Палму в зеркало и выдал свою широкую желтозубую улыбку. Тут, видимо, шла игра по-крупному.