Ана Матуте: Рассказы

Да уж, Марсьяль изменился сильно. Огорченные, мы зашагали обратно.

Еще пару раз мы пытались возродить былую дружбу с Марсьялем и каждый раз возвращались домой ни с чем. Мои братья вскоре забыли обо всем этом и занялись другими делами, а я не могла забыть, меня эта история тревожила. Я все время думала о Марсьяле и донимала Марино расспросами:

— Почему он говорит, что никакого клада он не нашел? Почему, Марино?

— Потому как нашел он его на земле Лукаса Медиодиа и теперь, видно, боится, что хозяин у него это сокровище потребует.

— А он требовал?

— Лукас-то? Да нет, Лукас в клады не верит, — в голосе Марино прозвучало некоторое пренебрежение.

Несколько раз я видела Марсьяля в таверне и не могла не заметить, что пил он куда больше, чем прежде. И что, как говорила Марта, “вино обратилось против него”. Из таверны он выходил злым и раздраженным. Цеплялся к встречному и поперечному, и дело не раз кончалось потасовкой.

А раньше, бывало, выпив вина, он пел песни. Очень красивые, хотя и немного грустные.

И вот однажды случилось то, чего опасалась Марта: ночью в дом к Марсьялю забрались какие-то люди, оглушили его ударом по голове и перерыли весь дом. Весть об этом разнеслась по округе мгновенно. И вскоре перепуганная Марта рассказывала: “Помнишь беднягу Марсьяля? Ну, того, что клад нашел? Вот беда-то с ним приключилась! Забрались к нему воры, стукнули палкой по голове, чуть не убили! Все перерыли, все перевернули. Даже кирпичи из пола вывернули!

— А сокровище нашли?

— Не знаю. Никто не знает. А он только плачет и все клянется, что никакого сокровища у него нет. А уж правда то или неправда — кто знает!

Из-за разбитой головы Марсьяль пролежал несколько дней, и дедушка, зная, что тот живет один, поручил Марте наведываться к нему и снабжать всем необходимым. Я упросила Марту брать меня с собой, хотя и знала, что дедушка рассердится, если узнает.

Мы каждый день приходили в домишко у дороги и помогали Марсьялю чем могли, а он лежал с перевязанной головой и, пока Марта прибирала в доме и готовила ему еду, все жаловался, словно ребенок. В те дни он и впрямь походил на ребенка. Или на птицу.

Воров вскоре нашли: ими оказались сыновья Марии Антонии Луке — двое мальчишек четырнадцати и шестнадцати лет. Они во всем признались. Сказали, что хотели украсть сокровище Марсьяля, но не нашли его. Жандармы забрали их и увезли, а Марта все рассказала Марсьялю. Он к тому времени чувствовал себя уже намного лучше и, когда Марта умолкла, сел на кровати и заговорил:

— Марта, закрой хорошенько дверь. Я хочу кое-что сказать тебе и девчушке. Вы ко мне обе были добры.

Марта, сгоравшая от любопытства, сделала, как он просил, и мы обе уселись и приготовились не пропустить ни слова из того, что услышим.

— Сокровище существует. Я и вправду нашел клад, — начал Марсьяль, — Чертов клад! От него мне одни несчастья! Так вот, Марта, это свое сокровище я отдаю тебе. Чтоб ты им распорядилась, как посчитаешь нужным.

— Да ты что! Что ты такое говоришь? — Марта в испуге закрыла лицо фартуком. — Как я могу его взять? Да и боюсь я твоего сокровища.

— Не будь дурой. Сделай, как я прошу. Ты ведь наверняка знаешь, кому оно могло бы пригодиться...

— Тогда расскажи все хозяину. И пусть он распорядится. А мы в денежных делах ничего не смыслим.

— Хозяин! — произнес Марсьяль таким тоном, словно говорил о солнце, дожде или о бескрайних чужих землях. — Для хозяина никакое сокровище не сокровище.

Он поднялся. Подошел к комоду и выдвинул один из ящиков. Засунул в него руку, пошарил там и вынул дощечку — у ящика было двойное дно, под ним-то Марсьяль и хранил свое сокровище.

Он еще раз пошарил в ящике, потом погрозил нам кулаком:

— И поклянитесь, что никому не расскажете!

Марта перекрестилась, и я сделала то же самое.

— Клянемся, — дрожащим голосом произнесла Марта. — Клянемся и обещаем раздать все тем, кто нуждается.

Марсьяль медленно разжал кулак — и на его широкой загрубелой ладони блеснула золотая монета.

Она была дочерью одной из служанок алькальда и какого-то угольщика, из тех, что незаконно жгут в лесу уголь и портят деревья. Угольщик сбежал после того, как подрался на ножах со своими дружками, а бедная женщина, с малюткой на руках, снова пришла в дом алькальда.

— Возьмите меня, возьмите ради Бога, — молила она. — Возьмите хотя бы только за харчи.

Алькальд не сразу, но — недаром он слыл в округе человеком мягкосердечным — все же согласился принять бывшую служанку обратно на предложенных ею условиях. Его жене очень понравилась девочка — крепенькая улыбчивая кроха, которой было в ту пору всего-то месяцев восемь. Своих детей у хозяев еще не было, и появление в доме малышки было им в радость.