Иосиф Гольман - Счастье бывает разным

А у них была такая любовь-морковь, что, наверное, и перспектива жить в шалаше их бы не остановила.

Сашка вообще был равнодушен к деньгам. Сначала Майке это нравилось — напоминало папулю. Теперь — пугает, потому что молодой муж не только ничего не делает, чтобы заработать денег, но, похоже, без ее нотаций эти мысли в его голове даже не возникают.

Может, поэтому и домой неохота?

Майка и так знает, что там увидит: толпу поддатых обожателей-прихлебателей.

Она всегда сопровождает Сашку. Всегда и везде. Ему нравится быть добрым и щедрым, тем более что для этого ничего не надо предпринимать, разве что сбегать лишний раз к банкомату.

Майке не жалко денег свекра. Ей жалко Сашку, своего мужа. И еще — себя. Потому что она не видит своего будущего — и будущего своего ребенка — рядом с амебой в брюках, пусть даже и очень материально обеспеченной.

Мамуля, успокаивая напуганную дочь, тоже не раз упоминала папика. Но разве их можно сравнивать?

Папа никогда не был лодырем. Папа всегда был чем-то занят. И папа всегда лично трудился, чтобы окружающим его людям было хорошо.

А этот — просто прожигает время.

«Господи! — ужаснулась Майка. — Я подумала про Сашку — „этот“. Полный пипец». Год назад, даже про себя, она его иначе как любимым не называла.

Расстроенная, она пошла ко входу в метро.

В рациональной Америке наземных вестибюлей не строят, вход — просто дырка в асфальте, куда уходят ступени и перила.

Похоже, с Сашкой придется расставаться. Самое ужасное, что он даже не понимает, в чем проблема. Она ему — про работу, про их будущее, а он на калькуляторе ей подсчитывает, что ему, единственному сыну стального российского магната, физически невозможно будет истратить все уже имеющиеся деньги. Так зачем же зарабатывать новые?

Вот же — знаменитое проклятие ресурсов, только на суженном, семейном уровне.

Майка набрала мамин телефон — хотелось немедленно выплакаться в родную жилетку. Вряд ли мама поймет, скорее, скажет что-нибудь типа «дополни его возможности своими». Но она-то хочет идти по жизни с мужиком, а не с кредитной карточкой, пусть даже и безлимитной.

Мама не отвечала.

Наверное, опять министр запер их готовить какой-нибудь доклад президенту — мамуля у Майки была крутая.

Тогда позвонила папе. Тот трубку снял сразу.

— Алло! — ответил папуля.

— Папик, ты как там?

— У нас все отлично. Как у вас?

— У нас тоже все хорошо. — Майке вдруг ужасно не захотелось изливать на папика свои проблемы. Он же испереживается весь.

— Тебя бы вот еще сюда вытащить малыша понянчить, — неожиданно добавила она.

Эта мысль пришла Майке внезапно, уже в процессе разговора.

Если бы только он приехал! Как хорошо было в детстве — прижмешься щекой к папиной груди (мама сантиментов не одобряла), а папа коснется губами Майкиного затылка — и все ее беды разом заканчивались.

И, наоборот, начинались праздники. Иногда, правда, немного странные. Например, сходить на набережную Москвы-реки, напротив «Красного Октября», чтобы понюхать запах шоколада.

Или прокатиться на троллейбусе маршрута «Б» пару колец по Садовке.

Или сгонять на Птичий рынок, погладить щенят и прочую живность, полную, по маминым словам, блох и болезнетворных микробов.

В общем, папа точно не был активным строителем коммунизма. А также — апологетом воспитания подрастающего поколения в духе современных требований.

Но счастливое детство двум отдельно взятым детям он обеспечил.

— Сама понянчишь, — ответил Владимир Сергеевич, и Майка, даже не видя его, точно знала — он улыбается.

Ну да, это ей намек на постоянно делавшую карьеру маму. Нет, определенно надо пройти по жизни где-то посередине между маминым и папиным путями.

— Папик, а ты не знаешь, где мама? Ни по одному телефону нет.

— Знаю, конечно. В Давосе симпозирует.

— Господи, как же я сама не догадалась? Все время ж по телику талдычат, — укорила себя дочка. — А ты один, значит, на хозяйстве?

— А что, это необычно? — Папик, похоже, разозлился.

— Да ладно тебе, папуль. У вас всю жизнь так.

Еще чуть-чуть поболтали, и Майка дала отбой.

В самом деле на душе стало немножко легче.

Только вот папуля в затылок Майку поцеловать может, однако сегодняшние ее проблемы точно не решит.

Придется самой.

Майка вытерла платочком набежавшие слезинки и с потоком ньюйоркцев нырнула в чрево подземки.

Ничего, справится.

Не подведет ни себя, ни родителей, ни своего будущего, но уже такого любимого сыночка.