Иосиф Гольман: Счастье бывает разным

Вовчик хотел по-прежнему.

С тех пор — двадцать с большим хвостиком лет без сучка без задоринки.

Если, конечно, не считать сегодняшнего эпизода.

— А с чего он вдруг меня вспомнил? — прервал неприлично затянувшееся молчание Чистов.

— Не знаю. Вернее, не все знаю. Он сам тебе расскажет, — ответила жена и, снимая возможные неприятные вопросы, добавила: — Он нашел меня в социальной Сети. Но ему почему-то нужен ты. Я дала твои телефоны, рабочий и мобильный. Все. Увидимся.

— Увидимся, — машинально ответил Владимир Сергеевич.

И в самом деле, многовато событий для одного скучного дня. Чистов честно просидел в кабинете еще четверть часа, однако звонка не дождался.

Хорошо, пусть звонит на мобильный — все равно Владимир Сергеевич скоро спустится в метро. Честно говоря, несмотря на давность произошедших событий, он до сих пор недолюбливал Ивана Басаргина.

Майка быстро шла по залитому апрельским солнцем Бродвею, в сторону Батарейного сквера, к океану. Заметно округлившаяся фигурка никак не мешала ей ловко лавировать в довольно плотном людском потоке. Дел у нее тут никаких особых не было, просто выпали три свободных часа — заранее запланированная важная встреча отменилась, так что все совпало: встречаться должны были на Манхэттене (ньюйоркцы смешно произносят — Ман’этен, не выделяя, а лишь обозначая звук «х»), встреча отменилась не по ее вине. Поэтому вовсе не стыдно потратить некоторое время на бестолковое, но такое симпатичное занятие: потолкаться в веселой нарядной бродвейской толпе, наполовину состоявшей из туристов, полюбоваться на прекрасные витрины модных магазинов в районе Пятой авеню, а потом, пройдя мимо огромного чугунного бычары, вечно оседланного детьми и молодежью, выйти к заливу и поглазеть на океан.

Откровенно говоря, это было совсем неконструктивно. Скорее в духе папы, чем мамы. Но — безумно приятно.

Вообще, данная темка часто занимала Майкины мозги.

Мама, несомненно, была кумиром и примером для подражания. Столько интеллекта, перемешанного с куражом, бешеной жаждой созидания и самоутверждения, Майка больше ни у кого не встречала. Хотя и сама училась в достойном вузе и общество себе всегда выбирала по привитому мамулей вкусу.

Папик — стопроцентно обратная картина.

Умен — однозначно. Не просто умен, а глубоко и разносторонне. Выглядит тоже на все сто. Тетки до сих пор оборачиваются, когда он легкой походкой крейсирует по бульвару. Но ему без разницы, что надевать.

Ему без разницы, с кем общаться.

И самое главное — ему без разницы, чего он в конце концов добьется в этой жизни.

Перед самым отъездом в Америку, где она продолжила московское образование, Майка совершенно случайно познакомилась с папулиным тренером по боксу, довольно старым, хоть и бодрым дедуном Виктором Иванычем.

Мир-то тесен: его дочка оказалась Майкиным тренером по фитнесу. Подружились, пригласила в гости, там — общительный дед, ну, в общем, слово за слово…

Так вот, узнав, что Майка — Чистова и учится в МГУ, дед спросил, не дочка ли она Вовчика Чистова, мальчишки с факультета экономики.

А дальше выяснилось столько всего интересного…

Хотя — нет.

Ничего принципиально нового не выяснилось. Просто картина дополнилась множеством характерных деталей.

Дед до сих пор считает, что у него не было более талантливого ученика, чем ее папуля.

Природная «физика» плюс быстрые мозги делали его уникальным спортсменом. Вовчик Чистов на ринге был почти неуязвим. Он так стремительно и умно перемещался, что гораздо более опытные бойцы просто не могли в него попасть.

И если другие спортсмены вызывали аплодисменты зала своими жесткими, хлесткими ударами, то папуля восхищал публику финтами, красивыми уходами или даже — когда нечасто подхватывал кураж — полностью открытой стойкой, с опущенными руками, то есть мишень была — вот она, а попасть в нее противник не мог.

Виктор Иванович сказал, что такого высшего пилотажа в плане защиты он больше за всю свою долгую тренерскую карьеру не встречал.

— А что же ему мешало? — поинтересовалась тогда Майка. — Плохо держал то, что все-таки проходило?

— Нет, — ответил дед. — Нормально держал. Уже не так феноменально, как защищался, но и не плохо. Достаточно стойкий был пацан. На твердую четверку.

— Что ж он не стал чемпионом? Даже до мастера спорта недотянул, — спросила переживавшая за папулю дочка.

И тут дед ответил.

Да так ответил, что Майка и сейчас, пробираясь по запруженной народом Батарейке, тот ответ вспоминала.