Эмилиян Станев - Тихик и Назарий

Но если бог существует, для чего он — раз он не есть возмездие, раз возмездие не карает тотчас же грех? Когда-то Тихик был убежден, что ему ведома истина, теперь он доискивался ее, подобно князю преславскому. Он усомнился в существовании бога, а без бога он не мог быть пастырем и не хотел веровать в престолы небесные, ибо, если они существуют, он недостоин их…

Сокрушенный и павший духом, Тихик избегал ходить по обезлюдевшему селению, опасался встречи с Назарием. Он узнал о том, что художник куда-то исчез после того, как написал портрет Быкоглавого во весь рост, одетого в кольчугу и увешанного оружием. Разбойники уже называли Быкоглавого светлостью и готовились провозгласить его деспотом.

Отношения с Ив сулой стали тягостными — ложь стояла меж ними, рождая неприязнь. Ивсула не хотела носить покрывало. "Никто тогда не увидит моего лица, — говорила она, — оно красиво, а люди слушаются меня и покорствуют только ради моей красоты. Не умею я лгать, как ты, и притворяться чистой. Ты влил в мою душу грех, я стыжусь и мучаюсь…" Тихик понимал, что с самого начала она любила не его, а свою мечту стать Совершенной и, став ею, сделалась равнодушной, а теперь исполнилась уже ненависти и презрения.

Однажды утром он встал с постели мрачный и злой. Когда Ивсула вошла к нему, он прочел в ее взгляде неприкрытую враждебность. На этот раз она не преклонила колен, чтобы получить благословение, а, взяв метлу, скрылась в кухне. Тихик видел в дверную щель, что она стоит у открытого окна. Уронив руки, Ивсула с тоской и грустью смотрела в сторону разбойничьего селения, откуда доносились перестук ткацких станков и веселый гомон детворы.

Совершенный в гневе распахнул дверь.

— Я вижу, тебе хочется туда, — произнес он.

Ивсула ответила, не повернув головы:

— Да, хочется! Здесь остались одни нищие. Не желаю я быть Совершенной над нищим сбродом. Да и какая я Совершенная? Не лучше тебя.

— Дьявол давно уже оседлал тебя!

— Это ты — дьявол! Врал людям, что, как наполнится общий амбар, все станут добрыми и покорными. И меня принуждал врать…

— Задумала погубить себя?

Ивсула рассмеялась злым, сухим смехом.

— Ты погубил меня! Завтра же уйду из твоей мерзкой общины. Отец с матерью тоже решили переселиться туда — Люди там словно заново родились…

— Не уйдешь! — закричал Тихик, подступив к ней. — Если уйдешь туда, к тому… — Он не договорил, вдруг представив себе, что будет, если она исполнит свое намерение. — Они сделают тебя блудницей, Ивсула! — Он попытался обнять ее, но она вырвалась, ударила его метлой и убежала.

Изумленный, растерянный, он не посмел пуститься вдогонку. В дверь покоя было видно, как она бежит к родительской землянке, а на пороге ее ожидает отец, ладонью заслонив глаза от утреннего солнца…

На другой день перед покоем Совершенного собралась толпа. Предводительствовала Юр дана, жена Быкоглавого. Дебелая, чернявая, она привела с собой из разбойничьего селения двух плачущих детей — Быкоглавый выгнал ее. Ему нравилась убежавшая из общины Ивсула, и он вознамерился взять ее в жены. Юрдана осыпала их страшными проклятьями.

— Владыка, — вопила она, — как это твоя Совершенная превратилась в суку и отняла у меня мужа? Кто послал ее — ты или дьявол? Забирай свою мерзавку и возврати мне хозяина!

Толпа сочувствовала ей и требовала, чтобы Тихик вступился, разогнал разбойников и вернул беглецов в общину. Даже верные роптали и винили его в том, что он стал затворником и отъединился от них.

— Может, господь оставил тебя и теперь ты оставил нас, владыка? — спрашивали они, толпясь у двери покоя.

В Тихике всколыхнулись презрение, злоба. Глядя на этих взбунтовавшихся людей, в которых зависть и греховные помыслы крылись под завесой учения и словами о справедливости божьей, он вспомнил отца Сильвестра и увидел себя на его месте. Они не испытали тех душевных терзаний, что испытывал он, Тихик, не поняли и не простили бы его, вздумай он раскрыть им душу. Покойный Сильвестр написал в своем послании, что трудно возлюбить человека, если в тебе живет мечта о человеке без изъяна.

— Уходите! — крикнул он. — Многие из вас бежали к Быкоглавому, соблазнившись свободой, а ныне хотят, чтобы я уничтожил то, чего домогались сами. И ты, женщина, отчего просишь у меня помощи? Взгляни — разве одежда на тебе не краденая? Разве не делила ты с нечестивым своим супругом его прегрешения?.. Проклинаешь его, смерти ему желаешь, а сама вожделеешь его! Лицемеры, взоры ваши устремлены к разбойникам, а уста проклинают их! Демон разноязычия овладел вами, и, что бы ни делалось ради вашего блага, вы, насытившись, следуете за сатаной!