Лес стоял весь в инее. Серебристые иглы на деревьях искрились в студеной синеве посветлевшего неба. Вершины гор набросили на себя розовые шали. Всходило солнце.
Неожиданно волчица, шедшая впереди, учуяла запах овцы. Она остановилась и прислушалась. Где-то тревожно затрещала сойка. Оба молодых волка навострили уши и, вытянув туловища, задрав кверху морды, ждали ее команды. Овечий дух становился все отчетливее. Он спускался с вершины холма. Дамга пошла прямо в том направлении. Переярки нетерпеливо напирали на нее сзади.
Вскоре стая вышла к опушке леса, откуда хорошо просматривалась небольшая полянка, засыпанная снегом. Следы человека описывали полукруг возле мертвой овцы. Следы были еще свежими, и Дамга узнала своего злейшего врага — охотника. Молодые волки бросились было к овце, но волчица свирепо залязгала зубами, загоняя их обратно в лес. Голод усилил ее злобу. Но ее сыновья не понимали грозящей им всем опасности и не желали слушаться ее. Сейчас она ничего не могла с ними поделать. В ответ на ее призывные взгляды поскорее убраться с этого подозрительного места переярки только скалили зубы. Целый день стая кружила вокруг трупа. Молодые волки хотя и подталкивали друг друга, но все еще не отваживались подойти вплотную к овечьей туше. Наступила ночь — морозная, ясная. Голод распалил очи хищников, и они сверкали в темноте, точно кошачьи.
Дамга самоотверженно боролась с соблазном. Стоя и сидя на снегу, она подолгу поводила носом. Своим красным языком все время облизывала острую морду. Ее сыновья рычали от нетерпения. Как тени, они мельтешили перед нею, перебегали друг другу дорогу и все ближе подступали к овце. Кроме запаха человека, волчица не ощущала никаких других признаков опасности, но вот и человечий дух пропал. Дамга медленно подступала к трупу. С вытянутой мордой, с поджатым хвостом, она была готова в любой момент отпрянуть назад. Обогнав мать, точно так же подходили к овце переярки, которых отделял от нее уже всего один прыжок.
Теперь запах мяса окончательно лишил ее сыновей рассудка. Оттирая друг друга* огрызаясь» они впились острыми клыками в овечью тушу. При этом каждый старался вырвать У другого из пасти уже оторванный шматок. Дамга наблюдала за ними с предчувствием, что все это плохо кончится. А переярки, совсем потерявшие головы от такого лакомства, продолжали жадно глотать свежее мясо. В темноте было слышно, как хрустят овечьи кости и урчат от удовольствия волки. Волчица вся тряслась, готовая вот-вот броситься вперед. Шаг за шагом она приближалась к трупу, рыча от страха и злости.
Затянувшаяся борьба с искушением озлобила ее до предела. Дольше Дамга не могла этого вынести. В прыжке она отхватила изрядный кусок мяса от туши, выдернула его из зубов своего сына и, давясь, с жадностью стала глотать уже подмерзшую свежатину. Ела волчица долго, не ощущая вкуса мяса, но когда острое чувство голода отступило, она почуяла необычную горечь в пасти. Тогда, прекратив жрать, она огляделась. Один из ее сыновей трясся всем телом рядом с нею. Дамга ткнулась в него мордой. Того повело в сторону. Его задние лапы подкосились, как перебитые. Он упал в снег и забился в конвульсиях. Чуть поодаль застыл на земле его брат.
Вздыбив шерсть от нахлынувшего на нее ужаса, Дамга собралась бежать. Вдруг сильная боль прорезала ей живот. Она сделала несколько прыжков, лапы ее заплетались. Ей хотелось бежать что есть мочи, но лапы, как чужие, не подчинялись. Зад заносило вбок, все мышцы сводило. Она кое-как дотащилась до леса и вошла в него, больно ударяясь о встречные стволы деревьев. Страшный огонь жег ей внутренности. Хватая пастью мягкий снег, она глотала его. Силы покидали волчицу. Ее крупное тело задергалось в судорогах, прежде чем беспомощно растянуться на снегу.
Светало. Сумерки в лесу рассеивались. В Дамге еще теплилась жизнь. Но своими желтыми угасающими очами она лишь смутно воспринимала окружающее — сливались в какую-то бесформенную массу деревья, размывалась граница между небом и землей. Мир, казалось, удалялся от нее и потихоньку исчезал из виду, хотя сама она пока оставалась на этом свете.
Сзади, из-за ветвей, показался человек в зеленой одежке. Его разрумянившееся от мороза лицо сияло торжеством. Солнечный зайчик запрыгал по нему. Подрагивающие от возбуждения ноздри глубоко втягивали студеный воздух.
Он встал над Дамгой и, увидев ее агонию, снял с широкого плеча ружье. Она неясно различала образ охотника, а через мгновение он совсем исчез во вспышке и грохоте, который подхватил ее и понес неведомо куда…
Читать дальше