Менахем Тальми: Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)

Но все понимают, что дело не в привете, а в гремучей смеси. Ну, эту смесь без названия Шимон делает из арака, апельсиновых корок и сливового ликера, с добавлением корицы и имбиря. Делаете глоток — и в животе у вас прямо-таки взрыв.

— В самом деле, чего бы не подогреться у Шимона? — с этими словами Сальмон заворачивает по известному адресу.

— А если к самолету опоздаем? — протестует Мошон слабым измученным голосом.

— Да где там! — утешает его Сальмон. — Когда это у нас самолет не опоздывал на пару часов?

— Минимум на три! — подтверждает Охайон.

Словом, о чем разговор? Останавливаются ребята прямо у дома Шимона, Сальмон нажимает на специальную кнопку, и звонок играет "Мост через реку Квай". Шимон открывает окно, смотрит, бежит вниз, открывает.

— Какая честь! — ликует он. — Заходите, гости дорогие!

Ребята заходят.

— Как жена, как дети?

— Что слышно у вас в Яффо? Чайку выпьете с дорожки?

— Чай — это для больных, — отсекает Охайон.

— А здоровые, — продолжает Сасон, — выпьют из бутылочки без этикетки.

— А, так вам что-нибудь из тяжелой артиллерии? — смеется Шимон, и тут же на столе появляется та самая, без этикетки.

— Жаль, только сейчас снял с огня очередную порцию, — разливает Шимон, — дальнобойная, с добавкой спирта и грушевого ликера. Лишь через два часа будет готово.

— Если нас никакая сволочь по дороге не остановит, — обещает Сальмон, — так мы из аэропорта к тебе заедем и попробуем.

— Клянусь мамой, — говорит Шимон.

Если Шимон клянется мамой, то вы должны этому верить. Ну, а если нет — тем хуже для вас.

Закончилась вся тяжелая артиллерия. Пацаны возвращаются к "мерсу", включают магнитофон, слушают "Караван-патруль" и едут себе дальше.

— Ну просто отпадная музыка, — говорит Охайон.

— Меня прямо так танцевать тянет, — говорит Хаим Вышибала.

Базар-вокзал, приезжают в аэропорт.

— Ждите меня здесь, я щас, — говорит Сальмон. Возвращается с тремя грузовыми тележками и тремя фуражками грузчиков:

— Надевайте, — говорит, — и за мной.

Входят в таможню. А Марго уже там, и на глазах у нее во-от такие слезы.

— Ты где был? — спрашивает она Мошона. — Я уже полчаса здесь стою, прямо не знаю, что делать.

— Дела, дела, — отвечает Сальмон, — ну, теперь давайте, целуйтесь.

Мошон тут же и руки в ход пустил.

— Погоди, Мошон, — кричит Сальмон, — ты же еще не дома! Все туристы смотрят. Позор на всю страну. Где твои чемоданы, Марго?

— А — вот. Один мой, а второй дал Алькоби, сказал, что это на дорожные расходы, я даже не знаю, что там.

— Ладно, — говорит Сальмон, — ставь оба на тележку, там разберемся. А если таможенник спросит, что там, скажешь, что там два телевизора, 10 магнитофонов, три фэна и пару кило золота.

Марго глядит на него непонимающе.

— Вот как я тебе сказал, — повторяет Сальмон, — так ему и скажи.

Пошли.

— Что у вас тут, кроме личных вещей? — спрашивает таможенник.

— Телевизоры, магнитофоны, пару кило золота, — послушно говорит Марго.

Таможенник посмеивается: — У вас, госпожа, хорошее настроение? Проходите, не задерживайте.

Снаружи Сальмон получает обратно тележки и фуражки и уходит. Возвращается.

А тем временем Мошон берет Марго в руки. Целует ее как машина, которая впихивает пробки в бутылки.

— Эй, ты ее задушишь! — кричит на него Сальмон.

— Восемь месяцев! — вздыхает Мошон, и вздохи его рвут сердце.

— Ну, так не сдохнешь! Ждал восемь месяцев, подождешь еще восемь минут.

Пацаны влезают в "мерс". Едут.

— Давай быстрее, епт…, — умоляет Мошон.

— А что? Что-то случилось? — спрашивает Сальмон.

— Восемь месяцев…

— Ничего, подождешь.

— Поставь "Караван-патруль", — говорит Охайон, — я просто с ума схожу от этой музыки.

Ставят.

— Какая мелодия! — стонет Охайон. — У меня внутри просто все тает, как масло на солнце.

А вдали уже показались дома Ехуда.

— Сальмон, — говорит Сасон, — не забудь, что мы обещали Шимону.

— Что обещали? — спрашивает Сальмон.

— Что заедем попробовать новый напиток.

— Не дай Бог! — визжит Мошон. — Мне домой надо, срочно!

— Что, горит? — спрашивает Сальмон.

— Горит! У меня внутри горит.

— Ничего, подождешь.

— Восемь месяцев, восемь месяцев! — завывает Мошон.

— Спешка — от дьявола, — постановляет Сальмон, — заедем на минутку, пропустим по рюмочке новенького…

А вот и Ехуд. Хата Шимона. Музыкальный гудок. Открывается окно. В окне голова Шимона. Какие гости! Открывает. Входят в салон.