Уинстон Грум - Гамп и компания

Внезапно до меня стал доноситься могучий гул, вроде как от сотни тысяч людей, и доносился он как раз оттуда, куда, как я прикидывал, приземлился мяч. Выяснилось, что я вызвал кое-какие серьезные проблемы.

Штука была в том, что по ту сторону Берлинской стены тоже шел футбольный матч — там проходил финал Кубка мира по европейскому футболу. Если точнее, шли как раз последние две минуты игры между сборными Восточной Германии и СССР, и люди со всего мира собрались эту игру посмотреть.

Эти люди, европейцы в особенности, очень серьезно относятся к своему европейскому футболу.

Когда я забрался на стадион для европейского футбола, я не сразу смог прикинуть, что там такое творится, но выглядело все не очень чтобы хорошо. А происходило там следующее: когда я зафутболил туда свой мяч. Восточная Германия как раз собиралась забить гол и повести в матче с русскими. Немецкий игрок провел свой европейский мяч по полю и был уже почти у самых русских ворот, когда мой мяч вдруг плюхнулся прямо перед ним. Раз он ничего такого не ожидал, немец как бы смутился и засандалил мой мяч прямиком в русские ворота вместо своего, европейского. Поначалу все немцы просто взбесились от радости, потому как они забили гол и выиграли матч.

А потом судья сказал, что в ворота был забит не тот мяч и счет не меняется. Дальше раздался свисток, и вышло, что русские свели матч вничью, что им и требовалось. От такого поворота событий немцы просто озверели, последовали массовые волнения, а когда я вышел на поле и попросил вернуть мне мой мяч, там настоящее светопреставление началось. Народ посыпался с трибун на поле, крича мне что-то вроде: «Du schwanzgesicht scheissbolle Susse!» — и еще чертову уйму всякого разного в таком духе. Звучало все это как-то совсем нелюбезно.

В общем, не знаю, что бы вы сделали, если б увидели, как к вам мчится сотня тысяч обосранных с головы до ног немецких футбольных фанатов, а лично я развернулся и дернул так, что только пятки засверкали. Я снова пробежал мимо охранников на вышках, и на этот раз они сделали в меня несколько неприцельных выстрелов — думаю, просто для порядку. Я уже начал взбираться по стене — и тут до меня добралась толпа. С этими тысячами людей охранники, думаю, просто не знали, что делать — а потому ничего делать не стали. Просто стояли там с озадаченным видом. Я уже почти было перелез через стену, когда какой-то сволочной немец ухватил меня за штаны и потянул вниз. Но поскольку я был уже почти там, то ничего, кроме моих штанов, ему не досталось.

Я спрыгнул на другую сторону, но толпа озлобленных немцев перебралась через стену следом за мной и погнала меня уже по нашему футбольному полю. Затем через стену стало перелезать еще больше немцев, а целая куча других, прикидываю, силясь любой ценой до меня добраться, принялась отламывать от стены целые куски. Очень скоро мне стало ясно, что эти немцы готовы снести до основания всю Берлинскую стену — только бы меня изловить.

Все наши люди просто стояли там, вроде как обалделые на вид, когда я в одном только суспензории промчался мимо начальника нашего гарнизона.

— Гамп, — орет он, — ты идиот! Не зря меня насчет тебя предупреждали! Что все это значит? Да ведь ты целый международный инцидент вызвал!

Насчет этого он был прав, но у меня в тот момент просто не было времени об этом задуматься! Сержант Кранц весь посерел, принялся колошматить себя кулаком по колену и вопить, что теперь нам точно «пожизненный наряд по очистке гусениц танков» организуют. И тут на трибуне я заметил Гретхен.

Она замахала мне, призывая подняться туда, а потом взяла меня за руку и вытащила на улицу.

— Не знаю, что ты сделал, Форрест, но скажу тебе вот что: они теперь сносят Берлинскую стену, и впервые за тридцать лет наша страна не будет разъединена. Наверное, я снова смогу увидеться с моей семьей, ja?

Мы с Гретхен спрятались в каком-то проулке, а потом она взяла меня за руку и привела в дом к своим друзьям. Учитывая мою одежку, все это было довольно стеснительно. Но друзья Гретхен были страшно взволнованы, потому как по телевизору показывали, как восточные немцы сносят старую добрую Берлинскую стену, танцуют прямо на улицах и все такое прочее. Похоже, они начисто забыли, что я лишил их победы в финале Кубка мира по европейскому футболу. Все были счастливы, обнимались и целовались.

В общем, той ночью мы с Гретхен впервые спали вместе, и я после этого почему-то не почувствовал себя виноватым. Я вроде как почти ожидал, что Дженни покажется, и, когда шел по коридору к ванной, будто бы чувствовал, что она за мной наблюдает, но она так и не показалась.