Уинстон Грум - Гамп и компания

— Это неважно, — говорю. — Я тут поднакопил.

Вот так я и покупаю этот немецкий рог. В каком-то смысле я даже на нем выгадал, если учесть, что хозяин лавки не стал брать с меня плату за записку, которую я с ним послал. Правда, не очень-то это была и записка. Просто то же самое, что и раньше. Разве что я написал малышу Форресту, что вроде как по нему скучаю и скоро буду дома. Последняя фраза, как выяснилось, была моим очередным враньем.

Так или иначе, к концу сезона «Кислая Капуста» уже имеет десять побед против трех поражений, и мы идем на первом месте во Всеармейском чемпионате Берлина. Сержант Кранц просто вне себя от радости. Он говорит, что мы наконец-то избавимся от очистки гусениц танков, если выиграем еще одну, следующую игру. Лично я не очень в этом уверен.

Наконец наступает главный день. Накануне вечером я ненадолго отлучился, чтобы сгонять в городишку и повидаться с Гретхен. Когда я туда прибываю, она обслуживает столики в пивнухе. После еще одного большого подноса с пивом она делает перерыв и берет меня за руку.

— Я так рада, что ты сегодня вечером пришел, — говорит Гретхен. — Я скучала по тебе, Форрест.

— Да, я тоже, — говорю.

— Я подумала, — говорит она, — что завтра мы могли бы отправиться на пикник. У меня выходной.

— Вообще-то я бы хотел, но я должен играть в футбол.

— Ах!

— Но я тут подумал, не смогла бы ты приехать на игру? Она пройдет в Берлине.

— В Берлине? Но это очень далеко.

— Я знаю, — говорю, — но там дают автобус для некоторых жен и тому подобного. Думаю, я смог бы тебя на него пристроить.

— Ах! — говорит Гретхен. — Этот американский футбол, я его просто не понимаю. Но если ты хочешь, чтобы я поехала, Форрест, я поеду.

Так мы и сделали.

Очередной матч Всеармейского чемпионата мы играли на огроменном поле рядом с Берлинской стеной. Нашими противниками были «Висбаденские Волшебники» из отдела контрразведки Третьей бронедивизии, и вот что я вам скажу: они были страшно хитроумные.

Мы были крупнее и быстрее, но эти чуваки из контрразведки оказались более умелыми. Перво-наперво они отгрузили нам комбинацию «статуя Свободы», Никто на нашей стороне никогда в жизни не видел комбинации «статуя Свободы», и они заработали приземление в нашей зачетной зоне.

Дальше они разыгрывают комбинацию «подходящий полузащитник», и очень скоро счет уже 14:0 в их пользу. Все, включая сержанта Кранца, ходят мрачнее тучи.

Во второй половине «Висбаденские Волшебники» провернули в защите комбинацию «блиц-фокус» и отогнали нас к нашей двухфутовой линии. Что еще хуже, наш бьющий вывихнул коленку и выбыл из игры. На игровом совещании кто-то говорит:

— Кто будет мяч пинать?

— На меня не смотрите, — говорю. Но все остальные все равно на меня смотрят.

— Я никогда раньше мяч не пинал, — говорю.

— Это неважно, Гамп, — говорит кто-то. — Из нас тут дух вышибают, и если кто-то должен стать козлом отпущения, им вполне можешь стать ты. Все равно ты уже у всех в черном списке.

Вот так все и получилось. Я отошел в нашу концевую зону, и внезапно центральный защитник кидает мне мяч. Но «Висбаденские Волшебники» невесть как, точно субмарины, проплывают под всей нашей защитной линией и появляются у моей концевой зоны — ну чисто призраки. Я собрался было ударить, но потом подумал, что лучше бы заполучить побольше пространства, а потому побежал. Я бегал туда-сюда по концевой зоне не знаю, сколько раз, и наверняка набрал добрую сотню футов, но только все не туда. Наконец я нашел небольшое свободное пространство, прежде чем «Висбаденские Волшебники» меня догнали, и что было силы пнул мяч. Дальше я просто стоял там и наблюдал, как мяч плывет по воздуху. То же самое делали и все остальные. Он заплыл так высоко, что скрылся с глаз. Позднее люди говорили, что такого могучего удара они в жизни своей не видывали.

Но, к несчастью, опускаться мяч стал уже не на наше игровое поле, а за Берлинскую стену. Теперь у нас возникает проблема. Все смотрят на меня с презрением, тычут пальцами, вопят и матерятся.

— Классно, Гамп, — говорит кто-то. — Теперь ты должен пойти и вернуть нам мяч.

— Чего? Вы что, хотите сказать, я должен через стену перебраться? — спрашиваю.

— А как еще его можно вернуть, дуболом?

Так я и сделал.

Двое чуваков меня подсадили, и я перелез через стену. Приземлившись на другой стороне, я посмотрел вверх, где уйма солдат Восточной Германии сидит на вышках, и у каждого в руках автомат. Я рванул прямиком мимо них, и никто из них ничего не сделал. Прикидываю, никто из них просто никогда не видел, чтобы кто-то пытался пробраться к ним в страну. Они были там затем, чтобы расстреливать людей, которые пытались оттуда выбраться.